почувствовал, как рванулась вперед машина, услышал усиливающийся стук мотора, увидел, как полетели навстречу белая лента дороги и зеленые поля. Я взглянул на спидометр: стрелка переползла с цифры '60' на '65', коснулась '70'. Я снова перевел взгляд на дорогу.
И тут лавина грохота обрушилась на меня, голубое небо и зеленая трава закружились в диком хороводе, словно я качался на огромных качелях, потом машина взлетела вверх тормашками, меня придавило, и я потерял сознание.
Я очнулся в мрачном океане, в который погрузился мир. Мне казалось, что отдельные части меня самого всплывают на поверхность этого безбрежного простора, но никак не хотят слиться воедино, не слушают моего приказа. Лишь огромным усилием воли я добился своего и в конце концов снова ощутил себя самим собой.
Да, я стал самим собой, открыл глаза и вперил взгляд в нечто белое, большое и плоское. Снова смежив веки и снова раскрыв их, я понял, что смотрю в белый потолок. Медленно поводя глазами, я увидел белые стены, часть белой койки, видимо моей, а сбоку женщину в белом халате и белой шапочке.
Женщина улыбнулась, и я осмелился сказать: 'Привет, крошка!' – с тем, чтобы сразу придать нашим отношениям нужное направление.
И вдруг с удивлением понял, что не слышу своих слов. Еще больше я удивился, когда обнаружил, что рот у меня закрыт и я не в состоянии открыть его. И уже совсем нелепым мне показался тот факт, что я не могу даже пошевелиться.
Медсестра заметила, что я пришел в себя, и снова улыбнулась.
– Ни о чем не беспокойтесь, – сказала она. – И не пытайтесь двигаться.
Прошло два дня, прежде чем Сильвестр и Ада навестили меня. Сильвестр принес большую корзину белых роз. Ада была очаровательна и изображала убитую горем верную супругу. За открытой дверью палаты толпились репортеры.
Сильвестр и Ада словно нависли надо мной.
Ада коснулась моего лба. Ее рука была холодной, мягкой и благоухала.
– Мой бедный, мой любимый! – воскликнула она.
– Стерва! Ненасытная гиена! – ответил я, однако мои слова заглохли в марле, плотно окутывавшей голову.
– Как же это произошло? – расстроенно спросила Ада. – Наверное, мы никогда этого не узнаем.
– Наверное, – подтвердил Сильвестр, будто говорил о покойнике, и, возможно, был не так далек от истины. – Бедняга Томми!
– Мерзавцы! – крикнул я и опять с тем же результатом. – Оба вы мерзавцы!
В ту минуту ничего большего я бы не сказал, если бы и мог. У меня просто-напросто не хватило бы слов, чтобы высказать все, что хотелось.
– Ни о чем не беспокойся, мой мальчик, – снова заговорил Сильвестр. – Ни о чем абсолютно. Мы сами обо всем позаботимся.
– Он прав, любимый. – Ада печально улыбнулась. – Думай сейчас только о том, чтобы поскорее поправиться.
Я не мог даже повернуться к ним спиной. Мое самочувствие было, наверно, ничуть не лучше самочувствия тех несчастных, которых в старину, во время пыток, связывали по рукам и ногам, бросали на землю, клали на живот им крысу и прикрывали ее горшком.
– Если бы не эта поездка, будь она проклята! – сказала Ада, и я заметил, что она говорит искренне. На какое-то мгновенье она выглядела значительно старше своих лет.
'Если бы я вовремя убрался из кабинета губернатора и пустил тебя туда!' – подумал я.
Сильвестр похлопал меня по плечу.
– Так ты не беспокойся. Все в надежных руках. Обязанности губернатора исполняет твоя жена, и дела у нее идут неплохо.
Ада промолчала. Она смотрела на дверь и больше не улыбалась.
– Мы подумали, что тебе захочется знать об этом, – продолжал Сильвестр и снова дотронулся до моего плеча. – Ни о чем не беспокойся. – Он взглянул на часы. – Я подожду тебя на улице, Ада.
Сильвестр ушел.
Я посмотрел на Аду.
– Томми, Томми! Я не... – Она не договорила.
Глаза у нее затуманились. В первую минуту я решил, что это только показалось мне – никогда бы не подумал, что она способна заплакать, но на щеках у нее действительно показались слезы.
– Поправляйся! – крикнула она и выбежала из палаты.
Через закрытую дверь до меня донесся стук ее каблуков и чьи-то голоса, которые затихали по мере удаления.
На следующий день врач сообщил, что у меня перелом шейных позвонков.
– Поправиться-то вы поправитесь, – утешил он, – но потребуется время. Очень много времени.
Предупреждая мой вопрос, он добавил:
– Вы потеряли управление машиной. Возможно, произошел прокол. Лопнули обе покрышки передних колес. Автомобиль трижды перевернулся. – Он засмеялся, словно не знал, что можно сказать еще. – Страшный случай. Это чудо, что вы остались в живых.
