С этими словами я схватил фламинго, как бы намереваясь отнести его в машину, но он выскользнул у меня из рук и упал на землю. Я снова схватился за него. В этот момент подошла хозяйка и с тревогой в голосе сказала:
— Я займусь покупателем, Генри.
Мичиганцы следили за этим представлением как зачарованные. Генри выхватил фламинго у меня из рук и понес его к машине. Кивнув на багажник, он спросил:
— Ключи есть?
— Ключи? — Я пришел в ужас. — Нет! Нет!
Положите его сюда! — И рывком открыл дверцу машины. — Па сиденье! ;
Хозяин поглядел на голубую кожаную обивку, потом на меня.
— Мне, конечно, все равно, куда класть эту вещь, но все-таки лучше положить ее в багажник.
Я вытащил изо рта сигарету и уставился на него в совершенной ярости.
— В багажник? Кому, черт побери, когда-нибудь приходило в голову класть фламинго в багажник?!
Это доконало туристов. Они отвернулись, и я услышал сдавленный смех.
— Я хочу сказать, черт побери, — продолжал я, дико жестикулируя, — что там нет места… Там… там.., мои чемоданы.
Генри опустил фламинго на сиденье. Я сунул ему в руку пятидесятидолларовую бумажку, сел за руль и с ревом сорвал машину с места. Когда лавка осталась далеко позади, сбавил скорость до сорока миль. У меня оставалось еще много времени, а вероятность, что Генри донесет на меня полиции из-за превышения скорости, была минимальной. Если бы меня задержали, ему бы пришлось дать сдачу с полученных пятидесяти долларов.
Прибыв в Хоумстед, я купил моток крепкой белой бечевки.
В начале третьего я свернул на большую автостоянку у «Театра моря», расположенную на морском шоссе между Тавернье и Исламорадой. Это была одна из достопримечательностей Кис, привлекающая туристов, — большой магазин сувениров и примыкавшая к нему огороженная территория, где размещались водоемы и аквариумы, иллюстрирующие жизнь моря. Там находились два дрессированных дельфина. Гид как раз вел экскурсию. Я купил билет и стал ждать следующего группового посещения.
Когда собралось человек пятнадцать — двадцать, нас повели по территории. Туристы любовались рыбами и слушали лекцию. Я был рассеян и ни с кем не разговаривал, пока гид не присел на корточки около одного из водоемов и не стал приманивать гуасу, помахивая барабулькой. Гуаса проглотила барабульку и в мгновение ока скрылась в весьма мутной воде.
Гид выпрямился. Я пробрался через окружавшую его группу людей и спросил требовательным тоном:
— Вы сказали, что это гуаса?
— Да, — ответил он. — Это один из представителей семейства груперов…
Я подозрительно посмотрел на него:
— А я считал, что они живут в соленой воде.
В толпе раздалось хихиканье.
— Разумеется, — пояснил терпеливо гид, — все эти рыбы — обитатели соленых вод.
Я поджал губы и кивнул:
— Так и подозревал! Чертовски жестоко так обращаться с рыбами. Это все, что я могу сказать!
Гид вздохнул, открыл было рот, собираясь объяснить, что водоемы наполнены морской водой, но потом передумал и отвернулся. В толпе раздались смешки. Экскурсия продолжалась. Я отстал от нее, проводив группу отчужденным взглядом.
В половине пятого вечера я наконец прибыл в Марафон. Еще час и двадцать минут ожидания.
Я сверил часы по радио в машине и отыскал подходящий бар. Там было тихо и почти пусто. В глубине виднелась кабина телефона-автомата, еще одна была у дорожки перед баром.
Я заказал виски с содовой и просидел над стаканом целый час. Раз или два бармен пытался завязать со мной разговор, но я сделал вид, что даже не слышу его.
Ровно в пять пятьдесят я встал и направился к выходу, но тут же резко остановился.
— О Господи! Мне же надо позвонить!
Разменяв несколько долларов, вернулся к телефонной кабине и позвонил Корел Блейн.
— Ты где сейчас находишься, дорогой? — спросила она. — Я пыталась отыскать тебя.
— На озере Окичоби, — ответил я и, пропустив мимо ушей ее вопрос, продолжил:
— Забавно, однако… Никак не могу избавиться от ощущения, что когда-то уже бывал здесь. Тем не менее я никогда не посещал этих мест, не так ли?
— О Господи, дорогой, откуда мне знать, бывал ты там или нет. Во всяком случае, ты мне никогда о нем не говорил. Но я так рада, что ты возвращаешься…
— Передай Уингарду, что было уже слишком поздно, — велел я. — Так что теперь он может об этом забыть.
— О-о! — отозвалась она и, как мне показалось, немного обеспокоенно. Я внимательно слушал, стараясь понять, как мне лучше реагировать. — Именно об этом я и хотела с тобой поговорить. Сегодня утром он приходил…
И конечно, рассказал ей о нашем разговоре.
— Я слишком поздно сообразил, — заявил я, совершенно не обращая внимания на ее слова. — Ты ни в чем не виновата. Ты же предупреждала меня, что Мэриан в Томастоне…
— Милый, — перебила она, — не могли бы мы хоть раз избежать этой темы?
Я кивнул. Все правильно. Теперь я могу действовать уверенно.
— Ты все время меня предупреждала, — продолжил я, — но я тебе не верил, потому что все время встречал ее здесь. Повсюду, куда бы я ни ехал. Конечно же она ездила то туда, то сюда, то в Томастон. Не знаю, как это я вовремя не сообразил насчет радиостанции. Я же знал, насколько она умна…
— Хэррис, что это — шутка?
— Ей нужно было только одно: войти туда, взять микрофон и распространить про меня ложь по всей стране, восстанавливая всех против меня. Внушить всем, что я обошелся с ней несправедливо. Она хотела сделать со мной то, что сделали с Кейтом, а он ни в чем не был виноват. Девочка сама перебежала перед его машиной.
— Хэррис…
— И люди ей поверили! Говорю тебе, я вижу, как они смотрят на меня на улице. Но я задержал ее, пусть даже слишком поздно. Она сейчас здесь, со мной…
— Хэррис, пожалуйста, выслушай меня! Ты ошибаешься!
— Э, нет! — произнес я с торжеством. — Может, она и тебя обработала и ты ей веришь? Не защищай ее! Ты же знаешь, все это была ложь! А она действительно со мной. Вот тут. Я вывез ее в машине. Вчера ночью она ворвалась ко мне в номер и, когда я проснулся, стояла передо мной и шептала мне свои лживые истории. Я пытался заткнуть ей рот…
— Ты сам не знаешь, что говоришь! — Ее голос звучал уже пронзительно. — Этого просто не может быть!
В то время, когда я ей рассказывал о том, как убил Мэриан Форсайт, сама Мэриан стояла в конторе у соседнего стола и разговаривала с Барбарой Куллан.
Я понизил голос до шепота и сказал тоном заговорщика:
— Я напишу тебе. Я уеду за границу, мой ангел, туда, где не слышали, что она про меня говорила.
Я пришлю за тобой… — И с этими словами повесил трубку.
Вернувшись в бар, я заказал еще порцию виски и посидел еще минут десять, мрачно уставившись на чучело парусника, красовавшееся над зеркалом на стене.
— Прекрасная рыба! — сообщил я бармену. — Знаете, где их много водится? На Флорида-Кис.
Он был так счастлив обрести собеседника, что разыграл настоящую клоунаду: схватив бутылку, из которой только что налил мне виски, посмотрел на нее, будто не веря своим глазам, и покачал головой:
— А где вы сейчас находитесь, приятель? Именно на Флорида-Кис!
— Прелестные места! — продолжил я. — Когда поедете туда в следующий раз, захватите с собой семью. Им там очень понравится…
