Ему показалось, что она нарочно провоцирует его. Эта женщина не походила ни на одну из знакомых ему женщин, а их было, надо признать, немало.
— Итак, вы переехали в этот дом, — деликатно напомнил он.
— На какое-то время это помогло. Но однажды ночью Фрэнки попал в аварию. Он был пассажиром. Ничего серьезного, больше никто не пострадал…
— Так что все-таки произошло?
— Водитель не справился с управлением, машина съехала с дороги и врезалась в дерево. У Фрэнки оказалась сломана нога. — Мэтти сделала еще один большой глоток пива, хотя вовсе не хотела его пить. Просто она надеялась, что небольшая порция алкоголя придаст ей сил. Кроме того, она сама никогда не пила из банки и ненавидела, когда это делают другие. — Перелом был не слишком тяжелым, но достаточным для того, чтобы на карьере профессионального футболиста можно было поставить крест.
— Это серьезный удар. — Доминику не требовалось, чтобы она рассказывала, что произошло дальше, но Мэтти продолжила свой рассказ:
— Как видите, у меня много причин оставаться здесь, а не только соображения экономии.
— Ты могла бы тратить заработанные деньги на себя, а не на него…
— А как же Фрэнки? Он не справится…
Доминик едва сдержался, чтобы не схватить ее за плечи и не встряхнуть как следует.
— Еще как справится, — сказал он вместо этого. — У него не будет другого выхода. Ему придется научиться жить без твоей помощи вместо того, чтобы упиваться жалостью к себе и топить свои обиды в бутылке.
Мэтти резко поднялась, и по выражению ее лица Доминик понял, что она опять заползла в свою раковину. Он снова был наследным миллионером, а она — дочерью уборщицы и плотника, выросшей на улице.
— Я провожу вас до двери. — Она дождалась, пока он поднимется, и направилась через холл к входной двери. — Надеюсь, теперь вы видите, что вашим миллионам ничего не угрожает, во всяком случае с моей стороны.
Доминик склонился над ней, глядя прямо в лицо.
— Я вижу, что пока твой дружок ищет утешения в бутылке или еще в чем… а может быть, и в ком, ты гробишь свою жизнь…
— А если я лягу с вами в постель, я перестану ее гробить?
— Ты перестанешь ее гробить, если перестанешь столь упорно охранять выставленные тобой кордоны и твердить, что наши жизненные пути не могут пересечься.
— Но они действительно не могут пересечься. — Голос Мэтти звучал уверенно, но за этим скрывалась настоящая паника.
— Но ведь ты не станешь спорить, что отношения с этим твоим Фрэнки зашли в тупик?
Вопрос повис в воздухе, поскольку даже себе самой Мэтти пока ни разу не дала честный ответ.
— Он нуждается во мне.
Я тоже нуждаюсь в тебе, была первая мысль, пришедшая в голову Доминику. И это потрясло его до глубины души. Нуждается? Его отношения с женщинами никогда не включали в себя подобное чувство. Желание. Вожделение. Даже своего рода привязанность. Но никогда — потребность или любовь.
— Ты превратилась в его опекуна и домработницу в одном лице.
— Неправда!
— Конечно, правда. Кудахчешь над ним, как квочка, закрываешь глаза на все его недостатки, а твоя собственная жизнь катится при этом под откос.
Правдивость этих слов пронзила Мэтти будто ножом, но она не хотела сдаваться.
— Ничего не под откос! Я только что окончила курсы по маркетингу!
— Чему, как я полагаю, твой драгоценный Фрэнки всячески способствовал. — Ответом на этот вопрос стал злой румянец, заливший щеки Мэтти.
— Он… Ему надо было справиться со своими собственными демонами, — с трудом произнесла она, отводя глаза, чтобы не встречаться с его холодным понимающим взглядом. Мэтти хотела, чтобы он отодвинулся от двери и она смогла бы распахнуть ее и выпроводить его, положив конец этому неприятному разговору — неприятному тем, что Доминик с присущей ему проницательностью безжалостно озвучивал ее тайные мысли, которые сама она озвучить пока не решалась. Но, похоже, он не собирался уходить.
И сколько он еще намерен здесь оставаться? — волновалась Мэтти.
— И ты намереваешься быть с ним до тех пор, пока он не изгонит их всех? — Доминик не отставал. — И сколько на это потребуется времени? На то, чтобы ты убедилась, что он в порядке и может жить дальше, и зажила своей собственной жизнью? Тогда тебе лучше начать молиться о том, чтобы твой дружок не попал больше ни в какую передрягу, иначе ты так и состаришься в компании Фрэнки, забыв, что значит любить и быть любимой. Жалость — не тот фундамент, на котором следует строить совместную жизнь.
Мэтти смотрела на него во все глаза, которые воинственно сверкали. Какое право имеет этот чужой человек вторгаться в ее жизнь и заставлять слушать правду, признать которую она еще не готова?!
— Если вы такой эксперт в вопросах любви и брака, то почему тогда сами не женаты?
Туше, кисло подумал Доминик. Он посмотрел на напряженную Мэтти и подумал о том, что она, интересно, сделает, если он сейчас обнимет ее.
— Это что-то из серии «Я рассказала тебе свою жизненную историю, теперь ты расскажи свою», да? Я не слишком доверяю людям, — донесся до нее голос Доминика, а его насмешливая улыбка заставила почувствовать себя в еще большей опасности.
— Почему?
— Потому что люди имеют отвратительную привычку по крупицам собирать информацию, а потом использовать ее против тебя в будущем.
— Но поскольку у нас с вами нет никакого будущего, у меня не будет шанса воспользоваться вашими секретами.
— Слабый аргумент. Нужно что-нибудь более искушающее.
— Да? Например? — Глупый вопрос. Доминик умело заманил ее в ловушку, а она попалась, как последняя дурочка. То, что он хочет от нее, светилось в его тяжелом томном взгляде. Но самое ужасное было то, что ответное желание, как смертоносный яд, уже распространилось и по ее телу.
— Нет. Я уже говорила вам…
Мэтти не удалось договорить фразу, поскольку губы Доминика накрыли ее рот, и черт все побери, это было замечательно. Для очистки совести она сделала вялую попытку оттолкнуть его, а затем ее руки обвились вокруг его шеи, пальцы зарылись в короткие шелковистые волосы.
Когда они наконец оторвались друг от друга, выражение их лиц было одинаково ошеломленным.
— А теперь скажи мне это снова, — потребовал Доминик, но голосом, который мог бы растопить айсберг. Он играл ее волосами, пропускал пряди сквозь пальцы, заправлял их за уши.
— Сказать что?
— Что ты не хочешь никаких отношений между нами.
— Вы не подходите мне, — пробормотала Мэтти. — Я знаю, вы сейчас скажете, что стереть можно любые границы… Может быть, и так. Но я навсегда останусь для вас, магната, официанткой из ночного клуба, и для меня все, что может между нами случиться, будет не чем иным, как фарсом.
Доминик с трудом подавил желание вбить в эту упрямую головку немного здравого смысла. Ведь они хотят друг друга — язык их тел не врет. Разве этого недостаточно для двух взрослых искушенных людей?
— Я больше не могу оставаться здесь, — вместо этого сказал он. Его голос был резким и хриплым от подавляемых эмоций.
— А я не могу уйти. Пока не могу.
— И на это время я должен забыть то, что было между нами?
— Между нами ничего не было.
Его лицо было хмурым, и Мэтти не могла не посочувствовать ему. Но это длилось лишь миг, потому что она уже вернулась к реальности, в которой были ночной клуб, Фрэнки, отсутствие шансов найти работу маркетолога и не было места мужчине, которому она только что готова была отдаться и который прожигал
