полушарий, увенчанных напрягшимися темно-розовыми сосками. Сколько раз он представлял, как ласкает их!
Мэтти лежала абсолютно неподвижно, наблюдая за его реакцией, но, почувствовав мощнейший прилив желания, зажмурила глаза и прерывисто вздохнула. Она жаждала, чтобы он наконец коснулся ее, по-настоящему коснулся, но Доминик продолжал неспешно, с явным удовольствием раздевать ее, пока она не осталась лежать перед ним полностью обнаженная.
— Никаких сомнений? — дрогнувшим голосом спросил он. Он накрыл ее тело своим и несколько мгновений просто смотрел ей в глаза.
— Никаких, — ответила Мэтти таким же неровным голосом. Ее руки сомкнулись на его затылке, притягивая его голову в просьбе поцеловать ее наконец. Казалось, этот медленный дразнящий поцелуй будет длиться вечно. Это был поцелуй людей, для которых время остановилось.
— Я чувствую себя как подросток, — задыхаясь, со смехом призналась Мэтти. Доминик улыбнулся.
— Жаль, что мы не встретились тогда.
— Слава богу! В шестнадцать я никого не видела, кроме Фрэнки. — Она коснулась лица Доминика несколькими легкими поцелуями, провокационно двигаясь под ним и наслаждаясь реакцией его большого мускулистого тела.
— Это только потому, что ты не встретила меня. — Он стал медленно сдвигаться вниз, целуя ее ключицы и впадинку между грудями. У Мэтти перехватило дыхание, и она выгнулась навстречу Доминику, издав гортанный стон удовольствия, когда его губы сомкнулись вокруг ее соска. Он втянул его в рот и стал ритмично посасывать и ласкать языком.
Доминик поймал ее беспокойные руки своими, развел их в стороны и прижал к кровати, продолжая дразнить и ласкать ртом ее груди — сначала одну, затем другую, пока ее соски не запульсировали от наслаждения.
Услышав вскрик, Мэтти даже не узнала свой голос. Ничего подобного этому томительному и искусному соблазнению она не испытывала в своей жизни. Ее тело бесконтрольно задвигалось под его телом, моля о большем.
Но Доминик не торопился.
Он слишком долго ждал эту женщину и теперь наслаждался возможностью касаться ее во всех потаенных уголках, чувствовать ее нетерпеливое движение под собой, слышать ее стоны и мольбы. Нет, он не станет спешить, даже несмотря на то, что от собственного желания у него мутится в голове и темнеет в глазах.
Доминик отпустил ее руки и двинулся еще ниже. Он покрыл поцелуями ее по-спортивному плоский живот и почувствовал, как раздвигаются ее ноги в молчаливом приглашении.
Почему он чувствует себя таким окрыленным и всемогущим? Потому что сбылось его желание и эта женщина, которую он так непривычно долго и упорно добивался, лежит в его объятиях? Доминик поднял голову, посмотрел на распростертую перед ним во всем великолепии своей наготы Мэтти, и его самоконтролю пришел конец.
Их тела были словно созданы друг для друга. Они одновременно достигли пика и воспарили на волне экстатического наслаждения, а когда способность мыслить вернулась к Доминику, он был потрясен силой сотрясшего его оргазма — в своей многоопытной жизни он не испытывал ничего подобного.
С легким вздохом Мэтти вытянулась рядом с ним, затем перевернулась на бок так, чтобы можно было видеть лицо Доминика.
Она могла бы смотреть на него вечно, но потом вспомнила, что слово «вечно» отсутствует в ее словаре, во всяком случае в том, что касается ее отношений с этим мужчиной. Она была молодой — да, но глупой фантазеркой — точно нет.
Доминик повернул голову, и теперь они смотрели друг на друга. Нежным жестом он убрал волосы с ее лица, а затем обнял ее рукой за шею, притянул к себе ее голову и поцеловал в белокурую макушку.
— Думаю, мне пора домой, — тихонько сказала Мэтти куда-то ему в шею. Она немножко порисовала пальцем узоры на его груди, а затем стала нежно обводить контуры его сосков.
— Зачем?
— Потому что именно там я обычно провожу свои ночи.
— Обычно?
— Ну ладно, всегда.
— Тебе не обязательно возвращаться домой, — решительно сказал Доминик. В ответ Мэтти рассмеялась.
— Никогда или только сегодня?
Она подначивала его, и Доминик понимал это, но все равно какая-то смутная мысль тенью промелькнула в его голове. Промелькнула слишком быстро, чтобы он мог уловить ее и проанализировать.
Он слегка нахмурился.
— Я имел в виду…
— Не волнуйся, Доминик. Я прекрасно знаю, что ты имел в виду. — Тон Мэтти был сухим, но ответ был быстрым и однозначным. Она сделала попытку сесть, но Доминик рывком потянул ее на себя и вернул на место.
— Фрэнки там нет, так что тебя никто не ждет. Зачем возвращаться в пустой дом среди ночи? Ты можешь остаться здесь, со мной, в этой постели. — Его голос стал хриплым. — Может быть, я и кажусь тебе старым, но, поверь, моя выносливость удивит тебя, и ты еще попросишь пощады.
— Ты вовсе не старый. Кстати, сколько тебе лет?
Достаточно, чтобы стать циничным, подумал Доминик и ответил:
— Тридцать четыре.
— На десять лет больше, чем мне, — задумчиво заметила Мэтти. — Хорошая… — Хорошая возрастная разница, хотела она сказать, но вовремя прикусила язык. — Хороший возраст, чтобы жениться, — выкрутилась она. — Твои родители не заставляют тебя жениться, чтобы ты поскорее одарил их парой- тройкой внуков?
— Ну, «заставляют» — громко сказано. Мы же все-таки не в средние века живем. — По голосу Доминика Мэтти поняла, что его забавляет этот разговор. — Но естественно, отец хочет быть уверен, что род Дрекосов не прервется, а мама считает, что мне пора остепениться и создать семью с какой-нибудь достойной и подходящей мне женщиной.
Что ж, он ведет честную игру, подумала Мэтти.
Выложив карты на стол, он дал ей понять, что не стоит даже мечтать о несбыточном. Неожиданно для себя самой Мэтти расстроилась, хотя с самого начала не питала иллюзий насчет их отношений.
— У меня все было несколько иначе. Хотя сейчас и не Средневековье, как ты правильно заметил, — Мэтти почувствовала, что Доминик рассмеялся, — мои родители не были довольны тем, что мы с Фрэнки поселились вместе, не поженившись, но возражать особо не стали. Но, как видишь, все к лучшему — у нас с Фрэнки ничего не получилось.
— А может быть, они понимали, что вы не подходите друг другу, поэтому особо и не настаивали. А теперь просто рады, что вы оба пришли в чувство.
— Я никогда не думала об этом с такой точки зрения, — задумчиво сказала Мэтти, затем пожала плечами. Зря она завела этот разговор о браке, подумала она. У нее было такое чувство, будто она ступила на зыбучие пески. Еще чуть-чуть, и ее начнет засасывать. — Как бы то ни было, я должна идти. — Она резко села, но не удержалась и рассмеялась, увидев растерянное лицо Доминика. Впрочем, растерянность быстро сменилась раздражением, и ей стало не до смеха.
— Ты так и не объяснила почему.
— А я и не должна ничего объяснять. — Встав с кровати, Мэтти стала оглядываться в поисках одежды, затем начала собирать ее.
Продолжая лежать, Доминик неотрывно наблюдал за ней, стараясь подавить огромное разочарование, вызванное ее решением все-таки уйти.
Он не понимал, что с ним происходит. Обычно проблема состояла в том, чтобы избавиться от
