— Больше мне от тебя ничего не надо, нюх-Ирис. Можешь заняться другими делами.
— Но, милорд... — волновался эльф, — если все переносится на сегодня, разве вы не хотите, чтобы я ехал с вами? Чтобы сопровождал ребенка? Я так долго и упорно работал...
— Если мы добьемся успеха, ты будешь вознагражден. Ступай.
Нюх-Ирис растерянно запустил руки в волосы, поклонился и юркнул в какую-то дверь. Чемерица ждал терпеливо, как статуя, Дурман с Наперстянкой чувствовали себя неуютно, Кумбер поскуливал от боли и отчаяния.
Над сознанием Тео нависла грозовая туча, приближаясь с каждым мгновением. Каждая клетка в его теле ежилась от страха. Если бы охранники не держали его, он мешком рухнул бы на пол. Вот оно, совсем близко. Он чувствовал себя хуже некуда. Вот оно, то, что его дожидалось, что приходило в его сны...
Дверь отворилась, и две женщины вывели на удивление маленькую фигурку в теплом пальто с капюшоном, в теплых штанишках и зимних ботинках — ни дать не взять ребенок, которого снарядили гулять в морозную погоду. Кожа фей блестела от влаги, и двигались они медленно, как одурманенные, но при этом очень старались не притрагиваться к коротышке, поправляя на нем пальто. Тео знал, что они испытывают, — он сам бы охотно держался как можно дальше от этого маленького молчаливого существа.
— Что-нибудь еще? — нетерпеливо спросил Чемерица. — Нам пора.
Из-под капюшона выглянуло розовое детское личико с каштановыми кудряшками. Тео, несмотря на весь свой страх, заметил пятнышко крови на нижней губе мальчика и крошечную ручонку с крылышком, торчащие у него изо рта. Ребенок втянул их внутрь, прожевал, проглотил и улыбнулся с жутким удовлетворением.
— Я готов, отец. — Карие глаза перешли с Чемерицы на Тео. — А вот наконец и ты, сводный братец.
На один тошнотворный момент Тео показалось, что этот выродок снова забрался ему в голову и что они глядят друг на друга, как два поставленных напротив зеркала. Потом он понял, что смотрит, как в садистском анекдоте, на себя самого — вернее, на свою школьную фотографию, наглотавшись перед этим колес. Его нос — тонкий нос его матери — еще по-детски задран вверх, внушительная отцовская челюсть покрыта лоснящейся розовой кожицей. Зато глаза, кроме разве что цвета, не имели ничего общего ни с его семьей, ни с чем-либо человеческим — их словно извлекли из погребальной урны..
— Да спасут нас древние Дерева... — прошептала Кочерыжка.
Последняя частица истории Дауда легла на место. «Он подменыш. Нет, это я подменыш... а он — настоящий. Пропавший ребенок моих родителей». Тео перегнулся в поясе и выдал наружу то немногое, что было в его желудке.
— Боюсь, встреча вышла не очень счастливой, — сказал мальчик. — Я ожидал большего — ведь мы пересмотрели вместе столько интересных снов. Мы почти близнецы как-никак.
— Уберите это, — с отвращением приказал Чемерица осоловелым женщинам. — Мальчика мы забираем с собой. Ты говоришь, вы смотрели общие сны? — Он сердито рассмеялся. — Похоже, вы с ним связаны глубже, чем мне докладывали.
— Мне бывает скучно, отец — вот я и позволил себе это маленькое удовольствие.
— Не люблю сюрпризов. Эти ваши узы дают повод для неуверенности в то время, когда всякое сомнение нежелательно.
— Он слаб, отец, а я крепну с каждым часом.
— Тем не менее... — Чемерица нахмурился. — Устранитель мог бы ответить на некоторые вопросы относительно истинной природы вашей общности, но благодаря моему старшему сыну мы лишились такой возможности.
— Я сделал это в твоих интересах, отец! — запротестовал Антон. — Я поступил так потому, что...
— Помолчи. Я сыт по горло твоим нытьем. Едем — нам надо спешить. Ты, Пижма, поедешь со мной, с новообретенным Фиалкой... и с ребенком, разумеется. У меня есть к тебе вопросы о том, что произошло в доме Устранителя.
— Я сам могу рассказать все, что нужно, — вмешался Антон, но его отец пропустил это мимо ушей.
— Вижу, ситуация изменилась, — заметил мальчик. — Мы уезжаем раньше, чем собирались.
— В городе беспорядки. Не будем терять времени. Скоро эти смутьяны поймут, что совершили ошибку.
Вся группа быстро двинулась по коридору. Тео, так и не оправившегося, тащили констебли. Маленькое чудовище стиснуло его руку своей горячей, влажной ладошкой, и он был чересчур слаб, чтобы освободиться от этого на диво сильного пожатия.
— Наконец-то я встретил своего настоящего брата. — Ужасный Ребенок показал свои великолепные зубы, и кровавое пятнышко у него на губе стало еще заметнее. — Как жаль что скоро нам опять придется расстаться.
40
ВАСИЛЬКОВАЯ ПЛОЩАДЬ
Даже после всего, что Тео повидал в Эльфландии, существа, стоявшие навытяжку у трех боевых машин, сильно удивили его. Длинные блестящие рыла и выпуклые фасеточные глаза делали их похожими на голливудских инопланетян. После он, однако, сообразил, что это водители-дуны — просто на их длинных лошадиных головах надеты защитные шлемы. Сами машины были еще тяжелее той, что доставила Тео в дом Чемерицы, с листовой броней на корпусах и бамперах и с крышами в виде черных стеклянных куполов.
Опекавшие Тео констебли швырнули его на сиденье среднего автомобиля с такой силой, что он испугался за Кочерыжку, цеплявшуюся за его шею. Следом сели лорд Чемерица, Пижма и двое огров, казавшихся еще громаднее из-за бронежилетов. Ужасный Ребенок забрался в машину последним.
— Будешь сидеть на месте, пока я не отдам тебе другого приказа, — сказал Чемерица Тео, и тот сразу понял, что это не пустые слова: он мог шевелить головой, мог даже сесть поудобнее, но о том, чтобы встать и выйти, не было речи.
За куполом сперва виднелись только тусклые болотные светильники гаража, но они выехали по пандусу на солнце, и Тео стал видеть все с полной ясностью, точно сидел в кузове грузовика и смотрел на мир через темные очки. Шеренга солдат посторонилась, дав им проехать, и в воротах Тео заметил, что со времени его приезда здесь многое изменилось. Улицы Лунного Света тоже заполнились гоблинами и другими эльфами из низших слоев, которые выглядели весьма решительно.
Появления боевых экипажей мятежники явно не ожидали, однако попытались загородить им дорогу. Машины продолжали ехать как ни в чем не бывало. Какой-то эльф с козлиными рогами упал под колеса передней. Толпу это скорее рассердило, чем напугало, и с тротуаров наперерез колонне бросилось множество других. Передний броневик сшиб еще с полдюжины эльфов, но потом ему пришлось остановиться. Восставшие напирали со всех сторон, расплющивая лица о купол, как на картине Босха. Кулаки барабанили по дверцам, и несколько смельчаков взобрались на колпак.
— Их чересчур много, милорд, — доложил водитель из своего отсека.
— Езжай прямо на них, — приказал Чемерица.
