— Так он доктор?
— Да, он доктор.
— О, тогда вы действительно не можете видеть друг друга очень часто! В этом случае допускаю, что ваш захватывающий роман, конечно же, способен удержать вас в городе. А тот бойфренд, как вы сказали, не может переехать сюда с вами?
— Нет, не может!
Они уставились друг на друга, и впервые Джеймс почувствовал, что у него просто нет слов. Ему бы хотелось продолжить свои расспросы, но он боялся показаться чересчур любопытным. И еще: он не понимал, почему не может оставить эту тему. Какое ему дело, каков этот ее мистический бойфренд!
Он поймал гневный, раздосадованный взгляд Элли и натянуто улыбнулся.
— Подумайте о вашем отце.
— Хорошо. — Она вздохнула с видимым облегчением. — Я постараюсь остаться здесь на какое-то время. Но настаиваю на проведении интервью с предположительными кандидатами на замену и прослежу, чтобы отец одобрил сделанный выбор.
— Прекрасно. — Джеймс отошел от двери.
Она ушла, а он смотрел ей вслед. Он был раздражен и недоволен собой. Антония тоже вызывала у него гнев, но это было другое — это был гнев, направленный на нее, на ее неспособность к компромиссам, а также на самого себя за то, что не заметил этого до свадьбы. Но тогда он мог справиться с собой, теперь же — нет.
На следующий день Джеймс целиком погрузился в работу. Телефонные звонки, факсы, поездка в Дублин в офис, несмотря на то что был уик-энд, встречи и так далее — это был очень удачный день, и под конец его он договорился о так называемом обеде с Амандой, своей весьма близкой подругой, имевшей довольно пышные формы. Игривая, легкомысленная, нетребовательная, Аманда компенсировала отсутствие острого ума статной фигурой, красивыми темно-рыжими волосами и манящими голубыми глазами, в которых сочетались в совершенно необходимой пропорции невинность и опытность. Он уже давно пытался возобновить интимную связь с ней, которую они прервали полгода назад. Да, что ни говори, день был весьма удачный. Но когда поздно вечером он вернулся домой, очень довольный собой, и обнаружил мисс Миллз, дремавшую на диване в гостиной, его самоуверенность стала улетучиваться. Элли потянулась, открыла глаза и сказала:
— О, это вы?
— Простите, что потревожил вас, — произнес Джеймс с сарказмом. Он попытался сохранить самодовольство, вызвав в памяти образ Аманды, но это ему не удалось. — Извините, но я живу здесь, а следовательно, со мной тут очень легко столкнуться.
— Как раз это я и хотела с вами обсудить. Нам с отцом абсолютно незачем оставаться у вас и дальше. Я очень благодарна вам за то, что вы приютили его, но раз уж я здесь, то чем быстрее мы вернемся домой, тем будет лучше.
Джеймс обнаружил что-то неопределенно привлекательное в том, как Элли хмурится, глядя на него в ожидании ответа. Он медлил.
— Ну, что вы на это скажете? — требовательно произнесла Элли.
— Пожалуйста, если настаиваете. Но уверяю вас, вы абсолютно не доставляете мне никакого беспокойства.
— Да, я настаиваю.
Вон оно что! Ее гордость. Элли Миллз не хочет говорить со мной. Я для нее никто.
— Отец много вещей перевез сюда?
— Совсем нет. Одежда, книги…
У нее были серьезные манеры и умный взгляд, который без слов говорил, что шутки с ней неуместны. Неужели она не знает, что мужчины не находят в таких женщинах ничего сексуального?
— Хорошо. Значит, больших проблем быть не должно. — Элли нахмурилась, раздумывая. — Завтра утром я первым делом схожу в наш дом, чтобы проветрить его.
— Можно в любой момент послать туда Джойса, он уберет там.
— В этом нет необходимости. Хотя спасибо вам за это, как и за все остальное. Я вполне в состоянии убрать все сама.
— Мое дело — предложить, — вежливо сказал Джеймс, а про себя подумал: отказываться от помощи — другая несексуальная черта. Возможно, мужчины не рискуют даже говорить ей комплименты. — Просто мне показалось, что вы не слишком расположены к ведению домашнего хозяйства. Насколько я знаю, деловые женщины считают подобные вещи ниже своего достоинства.
Элли глянула на него, но не стала ввязываться в спор. Вместо этого она поднялась, зевнула и задала несколько вежливых вопросов о том, как прошел его день.
— Вы еще не собираетесь спать? — спросил он, разглядывая ее лицо, обрамленное волосами, выбившимися из пучка. — Я надеюсь, моя компания не слишком утомляет вас?
— Совсем нет, — ответила вполне дружелюбно Элли, поглядывая на часы. — Хотя уже одиннадцатый час и я устала. У меня был в общем спокойный день, но пришлось заниматься то одним, то другим. — Она посмотрела на него, и он заметил, что она подавила очередной зевок. Это привело его в раздражение. Неужели он навевал на нее такую скуку? — Однако от вас все равно ведь не избавишься, — добавила Элли.
— Что ж, в таком случае не откажетесь поужинать со мной завтра вечером?
— Что? — Она смотрела на него широко открытыми глазами. — Зачем?
Честно говоря, за всю свою жизнь он не видел более неадекватной реакции на столь невинное приглашение.
— Ну, чтобы отпраздновать приезд к нам нового доктора.
Элли подумала немного и сказала:
— Хорошо, почему бы нет?
— Я заеду за вами в полвосьмого.
Что это нашло на меня? — размышлял он.
— Ладно, — сказала она и еще немного побыла в комнате, а затем тихо удалилась, плотно затворив за собой дверь.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Элли привезла с собой только одно платье. Очень простое, небесно-голубого цвета. Она не собиралась выходить в свет в течение тех нескольких дней, которые должна была провести здесь. А из обуви взяла только простые босоножки. И когда она все это надела на себя, то выглядела так, будто собралась побродить по магазинам, а не на ужин с мужчиной, которому хотела кое-что доказать. Впрочем, что именно она хотела доказать, она и сама не знала.
Впервые после своего приезда Элли не собрала волосы в пучок. Она вымыла голову, высушила ее и подошла к зеркалу — посмотреть, как выглядит. У нее были длинные, красивые волосы, слегка вьющиеся на концах; они совершенно изменили ее облик. Она всегда думала, что такие волосы идеально подходят женщине, которая много смеется, флиртует и занимается только развлечениями, и совсем не идут доктору- педиатру. Ей давно следовало их обрезать, но она оставила их длинными, чтобы собирать в пучок. Затем она тщательно нанесла на лицо немного косметики — румяна, губную помаду и тушь.
Покрутившись перед зеркалом, Элли решила, что платье не выглядит совсем уж простеньким. Когда она спустилась вниз, ее отец не заметил, как преобразилась дочь. Неожиданно Элли пришло в голову, что он вообще всегда так к ней относился — никаких комментариев.
— Я скоро вернусь, папа, — сказала она.
— Из-за меня не торопись — я не настолько уж беспомощен.
— Я попрошу Джеймса оставить тебе телефон ресторана — так, на всякий случай.
— На случай чего? — спросил отец раздраженно. — Может, ты еще оставишь мне няньку?
— Пудинг в духовке, — продолжала Элли, словно бы не расслышав ворчание старика, — и еще я
