лежавший перед ним на столе документ, и его жена, обидчиво заглядывающая через его плечо. Это была тонкая женщина с узким личиком, потерявшая всю былую привлекательность от бесконечного напряженного ожидания наследства старика и надежды на лучшую жизнь.
Роджер женился на Клариссе больше из романтического сочувствия, чем из желания, когда она осталась трогательной молодой вдовой с годовалой дочкой на руках. Она была из Лондона, ненавидела деревню, сельскую жизнь и мирилась с ними только по необходимости. К тому же она оказалась плохой хозяйкой, не умела вести дом. Лорд Джонатан никогда не любил Клариссу, да и слуги тоже. Когда родились близнецы, Роджер поначалу испытывал к ней благодарность за сына. К несчастью, мальчик пошел не в семью Куртни, был упрям, своеволен и капризен. Девочка, Ева, была чувствительной, застенчивой и некрасивой, только глаза были хороши, огромные, серые и блестящие, но их упорный взгляд, часто устремленный на отца, раздражал Роджера, вызывая ощущение неловкости. Ева прихрамывала, что придавало своеобразие ее походке.
Роджер никогда не понимал дочь и не пытался это сделать. Мать она также глубоко раздражала. Роджер про себя считал ее простушкой. Только Арабелла отвечала полностью его ожиданиям, но, по иронии судьбы, не была его родной дочерью. Поглядывая на нее иногда украдкой, он поражался, как Кларисса смогла произвести на свет такое удивительное существо. Если волосы жены, сейчас уже седеющие, были бесцветно-белокурыми, а кожа сухой, склонной к морщинам, то пышные локоны Арабеллы были цвета спелой пшеницы, глаза на свету сверкали нефритом, кожа была гладкой и чистой.
Молодость, разумеется, меланхолически напомнил себе Роджер. В возрасте Арабеллы и Кларисса, возможно... но нет! Даже в расцвете юности Кларисса и в подметки не годилась своей дочери. Наверное, ребенок унаследовал красоту отца. Тот был загадочной личностью, бросил свою молодую жену и, если ей верить, был убит в пьяной потасовке. Роджер никогда не вникал глубоко в прошлое Клариссы, так как, собираясь жениться во второй раз, все еще страдал от потери Анны, первой жены, которая умерла, родив мертвого ребенка. После стольких лет воспоминания и сейчас пробудили острую боль, хотя он пытался забыть прошлое.
Но это удавалось не всегда. Особенно вначале это было ужасно, действительно ужасно. В то время Роджер и встретил Леону. Произошло это в разгар лета, после полуночи, когда серебряный свет луны заливал землю. Не желая беспокоить домашних, Роджер отпустил кеб, не доезжая до дома, и, находясь под винными парами, пошел в неверном направлении. Вдруг он обнаружил, что находится в окрестностях Келин Вудс. Впереди, наполовину скрытая за деревьями, стояла хижина Дарка. С другой стороны блестела вода и над прудом склонилась женщина. В лунном свете была видна белеющая полуоткрытая грудь.
Это было укромное место, знакомое Роджеру с детства, когда он пробирался тихонько на заповедную территорию, чтобы ловить здесь рыбу. Но той ночью все казалось другим. Он стоял как завороженный, глядя на женщину из-за толстого ствола большого дуба. Она низко опустила голову и сильными руками в волшебном свете луны перекинула тяжелую массу блестящих золотистых волос через голову. Руки ритмично двигались в воде, блуза или шаль соскользнула на талию, обнажив бледные очертания фигуры экзотической нимфы. Роджер узнал Леону и вдруг под действием вина и колдовской ночи загорелся безрассудным непреодолимым желанием.
Он двинулся к ней. Леона подняла голову и несколько секунд смотрела на него в изумлении. Роджер видел резкие черты лица, высокие скулы и любопытный, ничуть не встревоженный взгляд. Потом она выпрямилась – юбка была высоко подоткнута на бедрах – и попыталась прикрыть грудь.
– Убирайся, – пробормотала она.
Но его руки уже были на ее теле и, сначала осторожно, предвкушая наслаждение, гладили шелковистую, атласную кожу. Влажный каскад волос, рассыпавшихся по спине и плечам Леоны, волшебство ночи и смутные тени усиливали желание Роджера. В бархатной темноте сверкали серебром листья и белела ее обнаженная фигура. Она не сопротивлялась, когда он овладел ею, а, когда все было кончено, стояла неподвижно и смотрела на Роджера с непроницаемым выражением на лице. Потом невозмутимо прикрылась шалью и пошла к своей хижине, пока он все еще возился со своей одеждой, пытаясь привести себя в порядок. Ему было стыдно и противно. Он трезвел, пробираясь по лесу.
– Шлюха, – бормотал он, зная, что это не так, но после взрыва страсти приходя в себя и понимая, что должен обезопасить свое будущее.
Леона была лишь отродье медника, не более того. А он – наследник Фернгейта.
На следующий день она явилась повидать его, но, к счастью, Роджер как раз в это время уезжал из поместья. Потом он удачно избегал ее несколько недель, а вскоре и вовсе женился вторым браком на Клариссе, и краем уха слышал сплетни, что Леона вышла замуж за Сарна Дарка.
На какой-то период она исчезла и не приходила помогать по хозяйству в Фернгейт. Кларисса незадолго до рождения близнецов рассказала мужу, что у этой «странной женщины» из Келин Вудс родился сын.
– Ужасно, – воскликнула она, всплеснув аристократическими ручками, – ужасно, что ребенок будет расти в таком окружении! Я слышала, этот кошмарный Сарн несколько раз попадался за кражу или за браконьерство. А его жену Леону нашли младенцем у двери лачуги, говорят, ее подбросила цыганка, и старая Сара подобрала – в надежде, что, когда девочка вырастет, будет ей помогать. Кухарка говорит, Леону хотели выдать за Дюка, старшего сына Сары, но он остался в Африке, когда началась война. Послушай, Роджер, мне кажется, нам надо быть разборчивее при найме прислуги. Мне бы не хотелось, чтобы наши дети соприкасались с людьми такого сорта. В будущем мы постараемся не брать приходящую прислугу, а обратимся в какое-нибудь респектабельное бюро по найму...
– Если у нас будут на это средства, – перебил ее Роджер. – Мне кажется, Кларисса, что пока мы можем прекрасно обойтись и без этого, а потом ты оправишься от родов и сможешь принимать больше участия в домашних делах. Ты знаешь старика, мы не должны его расстраивать, требуя то одно, то другое. Что касается Леоны – забудь о ней. Если понадобятся лишние руки на кухне, я уверен, миссис Пуллен все устроит.
Все было оставлено как есть. Леона появлялась в доме время от времени, но Роджер ни разу не встретился лицом к лицу с ее сыном Солом. Он избегал встреч с мальчиком, как будто боялся того, что мог увидеть. В тех редких случаях, когда он замечал Леону, которая шла в дом то с корзинкой яиц, то с выстиранным бельем на одной руке – за другую цеплялся ребенок, он осторожно скрывался в библиотеке или ускользал из дому. Ему было ужасно неприятно, что так все складывается. К тому же Роджер был совершенно уверен, что ребенок родился от этого негодяя Сарна, несмотря на длительные отлучки бродяги. Но иголочки страха и подозрения иногда покалывали, намекая, что может быть по-другому... Но, если даже эти подозрения справедливы, он, Роджер, не хочет об этом знать.
О Боже, только не это! – молился он.
Теперь, после подлого пункта в завещании старика, Леоне вполне может прийти в голову мысль таскать за собой мальчика через болото на ферму при любой возможности. Так и будет, если он, Роджер, допустит, чтобы этот абсурдный пункт завещания вступил в силу. Но он не позволит! Найдет способ и помимо суда. По
