Леона медленно покачала головой.
– Мне хотелось бы сделать это сейчас, чтобы все было честно и законно, обычным путем, как у всех.
Легкая улыбка скользнула по губам Дюка.
– Нет. Ты совсем этого не хочешь. – Он снова обнял ее. – И знаешь почему? Потому что ты сама не похожа на других, в тебе нет ничего обыденного, и никогда не будет, моя радость. Ты создана возбуждать, согревать душу и жить по законам самой природы. Ты – неистовая и сумасбродная, в тебе ветер, солнце и облака, и я хочу тебя, Леона. Один Бог знает, как я хочу тебя, – я пьян от тебя. О, Леона, Леона...
Он целовал и гладил прекрасное лицо и шею, обнимал ее статное тело. Она сначала противилась, шепча:
– А как же Сарн, мы забыли... – но ее голос был заглушён поцелуем.
И потом, когда они лежали вместе, все сомнения улетучились и ужасные воспоминания о «Дыре мертвеца» были временно забыты.
На следующее утро, когда Дюк и Сол шли к руднику, Дюк, не желая привлекать к разговору Леону, без предисловий, но по возможности осторожно сообщил мальчику печальную новость. Они стояли под деревом, Дюк разжег свою трубку, потом, взглянув в сторону подножия холма, где скрывалась зловещая яма, кратко рассказал о том, что случилось, и закончил так:
– Не расстраивайся, парень. Его смерть была быстрой, и твой... мой брат умер сразу. И, если тебе будет легче, знай, что он не был твоим родным отцом, хотя ты так считал... – Дюк замолчал в ожидании какого- нибудь ответа: возгласа удивления, потрясения.
Но ответом было молчание.
Сол стоял, глядя вдаль, он стал, может быть, чуть бледнее, чем обычно. А когда заговорил, его спокойный тон поразил Дюка.
– Я знаю. Я давно знал.
– Ты знал?
Сол кивнул.
– Он никогда и не казался мне отцом. Я его почти не видел, пока был маленьким. Да и потом не чаще. А сэр Роджер...
– Да? Что ты знаешь о нем?
– Я видел девочку из большого дома. Встретил ее год или два назад – и она мне рассказала о нем. Она ненавидела его. Она была горничной, и ее выгнали оттуда, уволили. Сначала я думал, что это все, ну ты понимаешь, от злости. Но я много думал и складывал мелкие кусочки вместе. И потом, мама так странно реагировала при одном упоминании его имени.
– Что ты имеешь в виду?! – Слова вылетели резко, и Дюк пожалел, что не сдержал своей ревности. После стольких лет!
– Она презирала его, – ответил Сол, – ты же знаешь: она иногда высокомерна, но всегда горда и правдива. И ее глаза! Они прищуривались и излучали огонь. Нет, не огонь, лед. И я понимал, что он очень плохо поступил с ней в прошлом. И в конце концов догадался, что причина этому – я.
Сол повернул голову, глядя на огромного Дюка, который обнял его за плечи.
– Мне очень жаль. О нет, не того, что ты появился на свет. Из всего происшедшего – это самое лучшее. Мы не будем грустить и сожалеть. Но в один прекрасный день ты станешь хозяином в том большом доме, я уверен в этом, как в том, что дважды два – четыре, и смерть моего брата будет отмщена. Я сделаю все для этого.
– Если тебе этого хочется, поступай как знаешь, дядя Дюк, – сказал Сол, немного подумав, – но мне этого не надо. Я не хочу бороться и завоевывать. Мне нравится все как есть. У нас есть ферма и рудник...
– Продолжай, мой мальчик.
– Ну, – Сол глубоко вздохнул, – мне кажется, моей матери лучше думать о приятных вещах теперь, а не о мести, зловещей яме и обо всем, что связано с ней, – Голос его пресекся. – Я думаю, если там... Сарн, то могли быть и другие, верно? И животные тоже. Джереми Льюк с рудника говорил мне, что его дедушка рассказывал, как туда провалилась лошадь. Ужасно думать о гибели живых существ в этой грязной жиже. Я ненавижу смерть!
Понимая теперь, что мальчик потрясен гораздо сильнее, чем это казалось на первый взгляд, Дюк обнял его.
– Мы больше не будем вспоминать об этом. И не расстраивайся. Забудь печальные дела и не бойся за мать. С ней все теперь будет хорошо. Очень скоро, только никому не говори об этом, мы собираемся обвенчаться. И, когда вернемся, у тебя будет отец, на которого ты можешь положиться.
Дюк не вдавался в подробности и, пока они шли к руднику, постарался убедить Сола в необходимости хранить в тайне не только то, что он и Леона будут венчаться, но и гибель Сарна.
– Это необходимо, – внушал он племяннику, – и ты дашь мне слово, что никому не скажешь – даже если появятся какие-то разговоры и сплетни обо мне и о матери. Люди уж так созданы. Ты не будешь обращать на это внимание, хорошо?
– Не знаю, – честно ответил Сол, – но я сделаю, как ты просишь. Я обещаю.
– Забудь о грустном и думай о более приятных вещах. Может быть, отдохнешь денек и закончишь вырезать сову, которую ты делаешь для Арабеллы, а?
Сол слегка покраснел.
– Откуда ты знаешь?
