Уверяю вас, я сделал это для вашей же пользы. Если бы вы не успокоились, сюда ворвались бы стражники, а это нам вовсе ни к чему. Как и стычка с другими пленниками, которую мог бы повлечь за собой ваш приступ ярости. Когда мы вернемся домой, в Южный Предел, я готов понести наказание за свою дерзость. Если вам угодно, можете приговорить меня к смерти…
— К смерти? — переспросил Баррик.
Плачущий ребенок исчез. Глаза принца полыхали ледяной злобой. Казалось невероятным, что несколько мгновений назад он дал волю беспомощному отчаянию.
— С твоей стороны крайне опрометчиво полагать, что ты отделаешься столь легкой карой, — процедил он. — Если произойдет невозможное и мы вернемся в Южный Предел живыми, я непременно расскажу сестре, что ты имел глупость влюбиться в нее по уши. А потом я назначу тебя телохранителем принцессы Бриони, и ты получишь возможность любоваться ею каждый день и при этом знать, что она взирает на тебя с глубоким презрением и потешается над тобой вместе с другими дамами. Ты станешь всеобщим посмешищем — удел, достойный такого безнадежного идиота.
С этими словами принц резко отвернулся. Джаир, погруженный в размышления, как будто ничего не заметил. Феррасу Вансену оставалось лишь молча опуститься на каменный пол. В груди у него болело так, словно принц ударил его.
Глава 22
Собрание Гильдии
В качестве свадебного подарка Серебряное Сияние преподнес Бледной Деве деревянную шкатулку, покрытую резными изображениями птиц. В эту шкатулку она сложила все, что напоминало ей о семье и доме. Открывая шкатулку, она слышала музыку, которая согревала ее сердце. Но никакая музыка не могла усмирить гнев, полыхавший в сердце ее отца Грома. Сердце его превратилось в камень, тлеющий в его груди. Он созвал своих братьев и сообщил им, что ему нанесено тяжкое оскорбление, что его дочь, его нежная голубка, похищена.
— Мне твое намерение не по душе, — заявила Опал. — Помяни мое слово, если кому-то все рассказать, добра не жди.
— Боюсь, здесь я с тобой не соглашусь, — заявил Чет, окидывая взглядом комнату. Повсюду царили следы запустения, мебель покрывал толстый слой пыли, на столе теснились немытые тарелки и чашки. — Увы, моя обожаемая старушка, твой муж далеко не герой. И он исчерпал весь свой запас храбрости.
— Вот уж не думала, что ты считаешь себя трусом. Прежде ты действовал так, словно этот твой запас храбрости неисчерпаем.
— Меня вынуждали обстоятельства. Но мы с тобой хорошо знаем, что рисковать мне не свойственно.
— Пойду лучше поставлю чайник, — пренебрежительно фыркнула Опал. — Тебе известно, что наш дымоход забит сажей? Мы рискуем задохнуться от дыма.
Чет испустил тяжкий вздох и откинулся на спинку кресла.
— Я займусь дымоходом попозже. Сейчас мне не до этого.
Он так устал, что не сразу сообразил, что происходит, когда услышал звон. В полудреме он вообразил, что это звонят колокола ратуши, а само огромное здание уносится прочь по подземной реке и пропадает в кромешной тьме за пределами города фандерлингов.
— Это наш дверной колокольчик звонит? — донесся из другой комнаты голос Опал. — Мне некогда открывать! Я готовлю чай!
— Прости, моя дорогая!
Чет проворно вскочил на ноги, не обращая внимания на протестующий хруст суставов. Без сомнения, у него не было ни малейших оснований считать себя героем.
«Мне бы сидеть у огня, наблюдать за возней внуков, мастерить для них игрушки. Но ни детей, ни внуков у нас с Опал нет. — Он подумал о Кремне, странном мальчике. — Точнее, раньше не было».
В дверях маячила могучая фигура фандерлинга по имени Киноварь.
— Приветствую вас, господин Голубой Кварц. Я обещал заглянуть к вам на обратном пути из каменоломни. И вот я здесь.
— Проходите, магистр. Очень любезно с вашей стороны посетить нас.
Киноварь опустился в кресло, и Опал тут же поставила перед ним чашку чая из синего корня.
— Право, мне очень стыдно принимать гостей, когда в доме царит беспорядок, — ласково проговорила она. — Особенно такого почетного гостя, как вы, магистр. Ваш визит — большая честь для нас.
Киноварь протестующе махнул рукой.
— Это для меня большая честь — я в гостях у самых знаменитых жителей Города фандерлингов, — заявил он, подул в чашку и отхлебнул чаю.
— Знаменитых? — нахмурившись, переспросил Чет.
К числу несомненных достоинств магистра относилось чувство юмора, однако его серьезный тон не позволял думать, что он шутит.
— Конечно, знаменитых, — с улыбкой заверил Киноварь. — О ваших удивительных приключениях ходит молва. Сначала вы нашли заблудившегося мальчика, потом, когда он убежал, вернули его домой, причем один из метаморфных братьев помогал вам нести носилки. А кого еще из фандерлингов так часто навещают большие люди? Я слышал, что к вам заходят даже крышевики, крохотные создания, о которых ходит немало легенд. Поверьте мне, Чет, о вас не говорит только немой.
— Ох, только этого нам не хватало, — сокрушенно вздохнула Опал, однако в голосе ее звучала тщательно скрываемая гордость. — Хотите еще чаю, магистр?
— Нет, благодарю вас, госпожа Опал. Дома меня ждет ужин. Жена моя целые дни занимается стряпней, и если я приду к ужину без аппетита, то навлеку на свою голову серьезные неприятности. Не хочу вас торопить, но скажите, что вы намеревались мне сообщить?
Один из братьев Голубого Кварца тоже был магистром, и сейчас Чет с улыбкой подумал, что тот разительно отличается от Киновари. Хотя Нарост Голубой Кварц не обладал и малой толикой влияния, каким пользовался в Городе фандерлингов магистр Киноварь, брат Чета был воплощением спесивого высокомерия. Киноварь, напротив, держался до крайности просто, словно не помнил о своем высоком положении. Поэтому Чету было особенно неприятно приступать к осуществлению своего плана.
— Не буду злоупотреблять вашим терпением, магистр, — изрек он. — Дело касается нашего гостя. Мне необходима ваша помощь.
— С мальчиком возникли затруднения? — участливо осведомился Киноварь.
— Нет. То есть с мальчиком, конечно, трудностей немало, но сейчас я говорю не о нем. Ты можешь войти, Чавен! — позвал Чет, повысив голос.
Лекарю пришлось согнуться вдвое, чтобы пройти через низкую дверь спальни, где он сидел у постели Кремня, в гостиную. Даже склонившись, он был почти вдвое выше Киновари.
— Добрый вечер, магистр, — сказал он. — Мы ведь с вами знакомы.
— Клянусь древними глубинами, это Чавен Макарос, королевский лекарь, — потрясенно пробормотал Киноварь. — Но ведь вас считают погибшим, доктор.
— Многие предпочли бы, чтобы слухи о моей смерти подтвердились, — с грустной улыбкой заметил Чавен. — Но, увы, желание моих недругов пока не сбылось.
— Я потрясен до глубины души, — сказал Киноварь, повернувшись к хозяевам. — Но что заставило вас обратиться ко мне?
— Как я уже сказал, магистр, мне необходима ваша помощь, — вымолвил Чет. — В последнее время мне довелось узнать много тайн, и бремя их чрезмерно велико для меня одного.
