Серый человек по имени Уени'ссох проплыл по полу, словно по ковру из облаков. Ледяной огонь, полыхавший в его глазах, был так ярок, что узники в большой камере от страха прижались к стенам. Вансен сделал над собой усилие, чтобы не отвести взгляд от этого кошмарного существа с лицом ожившего трупа.
«Время настало», — безмолвно изрек сероликий, и голос его рассек напряженную тишину, как удар хлыста.
Несколько звероподобных стражников в плохо пригнанных доспехах окружили Вансена и обоих его товарищей.
— Что вам от нас надо, будь вы все прокляты! — рявкнул Вансен, поднимаясь на корточки.
Он слишком хорошо понимал, что сопротивление бесполезно. Стоит сероликому сделать знак, и стражники проткнут пленников копьями.
«Я не буду ничего вам объяснять, — произнес Уени'ссох. — Ваши последние часы принадлежат Джикуйину».
Повинуясь его беззвучному приказу, стражники заковали руки Джаира в кандалы и накинули ему на шею петлю из толстой веревки. Тоже самое они проделали с Барриком и Вансеном. Уени'ссох оглядел закованных в цепи узников, молча повернулся и вышел из камеры. Стражники поволокли их к выходу. Прочие арестанты поспешно отворачивались от них, как от живых мертвецов.
«Не отчаивайся. Помни, надежда умирает последней».
Мысли Джаира прозвучали в сознании капитана гвардейцев едва слышно, точно голос, принесенный ветром с вершины холма.
«Наблюдай за мной и делай как я. Не позволяй никому похитить твой рассудок и твое мужество. А если Уени'ссох заговорит с тобой, не слушай и молчи».
Надежда? Вансен не нашел в своем сердце ни малейшей искорки надежды. Он знал, что их ожидает, и конец представлялся ему неотвратимым.
Звероподобные чудовища протащили арестантов по бесконечным коридорам и крутым лестницам, ведущим вниз, в глубину. На протяжении всего пути царившую в подземелье тишину нарушало лишь шарканье босых ступней стражников, сливавшееся в назойливую мелодию, гнетущую, как барабанная дробь у подножия виселицы. Вансен уже видел этот запутанный подземный лабиринт глазами убогих существ, оказавшихся во власти Джаира, и теперь, шагая по коридорам, никак не мог поверить в реальность происходящего. Каменные стены оказались вовсе не такими гладкими, как ему представлялось. Их покрывали замысловатые узоры, круги, спирали и загадочные рисунки, где угадывались очертания людей и животных. Некоторые рисунки производили жуткое впечатление: со стен взирали совы с глазами, подобными звездам, и люди, чьи конечности были отрублены и сложены перед кошмарными птицами, как кровавая дань. Прочие изображения были не менее зловещими. Вансен увидел человеческие черепа с пустыми глазницами и сразу узнал в них символы повелителя Земли. Смысл других образов — завязанные узлами веревки и квадратные котлы на коротких ножках — остался для него тайной. Разглядывая стены, капитан отметил, что чаще всего там встречается изображение свиньи. Это животное особо почиталось Иммоном, угрюмым слугой Керниоса.
«Его забрал Черный Кабан!»
В памяти капитана раздался плач, долетевший из детских лет. Старая женщина безудержно рыдала, сокрушаясь о безвременной смерти своего сына.
«Будь проклят ненасытный кабан и будь проклят его бессердечный повелитель! — ударяя себя кулаками в грудь, восклицала она. — Никогда больше я не зажгу свечу в честь Кернейи!»
Кернейя. В далекой стране, где солнце по-прежнему каждое утро восходит на небеса и каждый вечер садится за линию горизонта, на улицах собирались толпы. Они хотели посмотреть на праздничное шествие: статую бога, чье лицо скрывала маска, проносили по городу на носилках. Несмотря на ранний час, все до единого были пьяны — зеваки, слуги, несущие носилки, даже жрецы повелителя Земли. Город погружался в тяжкий, невеселый хмель, словно гулял на затянувшейся погребальной трапезе. А теперь он, Феррас Вансен, оказался во владениях бога Смерти, у самых дверей его обители.
По спине у капитана королевских гвардейцев пробежал холодок, и он усилием воли подавил дрожь. Ему хотелось коснуться руки Баррика, напомнить юноше, что он не один, что он получит помощь и поддержку, но кандалы мешали это сделать.
Узкий каменный коридор внезапно расширился. Узники вошли в огромную пещеру, скупо освещенную дюжиной факелов. Своды пещеры терялись во мраке, на обсидиановых стенах мелькали слабые отблески. Но после долгого путешествия по темным коридорам Вансену почудилось, что свет в пещере горит очень ярко, как в храме Тригона в дни великих праздников. Когда он увидел собственными глазами ворота Иммона, они показались ему еще более громадными, чем в видениях, открывшихся благодаря невольным осведомителям Джаира. Двери в подземный чертог возвышались посреди пещеры, огромные, как скала. На обычные ворота они походили не больше, чем отлитая из бронзы исполинская статуя Перина — на обычного человека.
Стражники тычками отогнали арестантов к шершавой каменной стене. Здесь уже собралось множество рабов, и все угрюмо молчали, в тревоге поглядывая на многочисленных караульных.
Получив несколько бесцеремонных пинков, узники поняли, что им надлежит встать на колени. Вансен опустился на каменный пол и тут же расчихался, так как в нос ему забилась носившаяся в воздухе каменная пыль. Баррик рухнул на колени как подкошенный и замер без движения. Вансен попытался подвинуться к юноше поближе и посмотреть, не ранен ли он, но передвигаться на коленях со скованными руками оказалось так трудно, что капитан едва не упал.
«Помни, о чем я сказал…» — раздался у него в голове беззвучный голос Джаира.
Внезапно стражники и рабы пришли в движение — Вансен даже испугался, что они услышали слова воина сумеречного племени. Затем царившую в пещере тишину разбил оглушительный грохот, напоминавший барабанную дробь. В следующее мгновение капитан осознал, что это шум шагов, и понял, почему все стражники, даже те, чьи спины от природы были изогнуты дугой, попытались выпрямиться. Стоявшие на коленях рабы, испуская жалобные стоны, упали ниц и прижались лицами к каменному полу.
В проеме пещеры появилась гигантская фигура полубога. Украшавшие его черепа на веревках качались из стороны в сторону, как увлекаемые волной водоросли. Вансен вгляделся в Джикуйина и впервые различил признаки, свидетельствующие о его преклонном возрасте: чудовище заметно хромало, опираясь на посох размером с дерево, а голова его клонилась набок, словно мощная шея отказывалась держать ее. Тем не менее обличье Джикуйина было таким жутким, что мускулы капитана гвардейцев обмякли и мочевой пузырь невольно опорожнился, когда полубог обнажил в довольной ухмылке огромные обломанные зубы. Он понял, что конец неотвратим, а надежда, о которой говорил Джаир, напрасна. Невозможно вырваться живым из лап этого отвратительного создания.
Пленники по-прежнему выли и стенали, распростершись на полу. В какой-то момент Вансену представилось, что все это: темная угрюмая пещера, толпа измученных, грязных и окровавленных существ, рыдающих у ног беспощадного повелителя, — лишь кошмарный сон. Явь не могла быть такой чудовищной. Наверное, он потерял рассудок и отдался во власть тягостных видений. В сознании капитана всплыли ужасающие истории. Деревенский священник рассказывал их ребятишкам, чтобы они твердо усвоили: того, кто нарушит волю богов, ожидает жестокое наказание.
— О Перин, повелитель Небес, испускающий свет! — одними губами прошептал Вансен. — Спаси нас и проведи невредимыми через все испытания! О Эривор, облаченный в серебряную кольчугу! Успокой морскую стихию и сохрани наш корабль. О Керниос, повелитель Черной Земли! Защити нас своей милостивой дланью.
Вансен повторял полузабытые слова детской молитвы и слишком хорошо сознавал, что они совершенно бессильны. Ни молитвы, ни заклинания не могли его спасти. Исполинская фигура неотвратимо приближалась, под ногами полубога хрустели прочные камни, и каждый шаг сокращал расстояние, отделяющее капитана гвардейцев от смерти.
«Не впадай в отчаяние!» — вновь раздался у него в голове беззвучный голос, на этот раз повелительный и резкий.
Повернувшись, Вансен увидел, что Джаир по-прежнему стоит прямо, высоко вскинув голову. Взгляд
