— Да что в ней плохого?
— Не знаю. Но я чувствую… чувствую, что я ее ненавижу.
Несколько мгновений сестра с недоумением смотрела на него, потом в ее глазах вспыхнула искорка понимания.
— Баррик, неужели… неужели это статуэтка из часовни Эривора? Та самая, что пропала… Помнишь, как злился тогда отец Тимойд?
— Эта статуэтка не пропала. Ее украли. Отец Тимойд твердил об этом без конца. — Бледные щеки Баррика залила краска. — И он был прав.
— Да хранит нас милостивая Зория, ведь ты же не…
Баррик молчал, но сестра прочла ответ в его глазах.
— Зачем, Баррик, зачем? Для чего она тебе?
— Сам не знаю. Говорю же, я его ненавижу. Погляди, глаза у него закрыты капюшоном, но он и не хочет ничего видеть. Он что-то замышляет… и выжидает. Я чувствую, как от него исходит зло. Чувствую это даже сильнее, чем в часовне. Разве ты ничего не чувствуешь?
— Нет… Обычная статуэтка. Почему от нее исходит зло?
— Говорю тебе, не знаю. Она какая-то… горячая. Точнее, от нее у меня в голове становится горячо. Или не горячо, а просто… какие-то странные мысли, и они жгут. Не могу объяснить. Но я его ненавижу. — Лицо Баррика вновь покрыла бледность, глаза горели огнем решимости. — И я непременно выброшу эту гадость в ров. Прямо сейчас.
— Да ты с ума сошел! Это же драгоценная вещь! И она очень давно принадлежит нашей семье.
— Наплевать! Больше она не будет принадлежать нашей семье. Я смотреть на него не могу, так я его ненавижу. — Мальчик устремил на сестру испытующий взор. — Помни, ты поклялась и должна сдержать клятву. Наша кровь слилась воедино.
— Можешь не волноваться, я никому не скажу. Но я все равно считаю, что ты не должен ее выбрасывать.
— Я сам знаю, что я должен, а что нет. И ты меня не остановишь.
— Это точно, — вздохнула Бриони. — Если ты вбил себе в голову какую-нибудь глупость, рыжик, тебя никто не остановит. Но если ты решил от нее избавиться, лучше не бросать ее в ров.
— Это еще почему? — осведомился мальчик, глядя на сестру из-под насупленных бровей.
— Потому что ров скоро осушат. Ты забыл, как его чистили прошлым летом? Тогда на дне нашли кости утонувшей женщины.
— Помню, — кивнул мальчик. — Я тогда ужасно злился, потому что Мероланна не разрешила нам посмотреть на утопленницу. Словно мы маленькие!
В первый раз Баррик глянул на сестру как на сообщницу, а не как на противницу, угрожающую сорвать его планы.
— Да, если я брошу эту штуковину в ров, рано или поздно ее непременно найдут. И вернут в часовню.
— Так оно и будет! — подхватила Бриони. — Лучше брось ее в океан. С внешней крепостной стены над Восточной лагуной. Во время прилива вода подходит под самые стены.
— Как же я это сделаю, по-твоему? Стражники обязательно заметят.
— Я скажу тебе, как. Только ты должен кое-что мне обещать.
— Что?
— Сначала пообещай.
Мальчик сдвинул брови, засомневавшись, однако искушение и любопытство оказались выше его сил.
— Хорошо, обещаю. И как же мне выбросить эту штуку в океан, чтобы стражники ничего не заметили?
— Мы пойдем вместе. Скажем, что хотим постоять на стене и посмотреть на чаек, или еще что-нибудь такое. Ведь все считают нас детьми и не обратят внимания на то, что мы делаем.
— Нас считают детьми, потому что мы и есть дети, — сердито пробормотал мальчик. — И зачем тебе нужно тащиться со мной? Я справлюсь сам.
— Сначала дослушай, а потом говори. Когда мы поднимемся наверх, я споткнусь и упаду. Не со стены, конечно. Стражники наверняка бросятся ко мне, испугаются, не сломала ли я ногу или что-то в этом роде. Ну а ты воспользуешься суматохой и сделаешь то, что задумал.
Во взгляде Баррика мелькнуло нескрываемое восхищение.
— Слушай, соломенная башка, а ты не так глупа, как кажешься!
— Да, рыжик, без меня ты бы вляпался в большие неприятности. Настало время выполнить обещание.
— Давай говори, чего ты хочешь.
— Поклянись на крови, что в следующий раз, когда задумаешь милую шалость вроде похищения статуи из часовни, сначала посоветуешься со мной.
— Зря ты строишь из себя старшую сестру, которая заботится о глупом маленьком братике. Даже будь ты действительно старше…
— Клянись. Ты обещал. Или моя клятва потеряет силу.
— Хорошо. Клянусь. — Губы Баррика растянулись в улыбке. — Как только задумаю снова похитить статую, непременно расскажу тебе об этом.
— Надеюсь, больше тебе такое не придет в голову. Подумай о слугах: когда отец Тимойд хватился статуи, их всех обыскивали, многих наказали и даже побили. А ведь они ни в чем не виноваты.
— Не виноваты. Но слугам не привыкать к оплеухам, — пренебрежительно бросил Баррик, однако спохватился и сделал вид, будто серьезно воспринял слова сестры.
— А о Керниосе ты подумал? Разве ему понравится, что его статую похитили и бросили в море?
Лицо Баррика вновь стало непроницаемым.
— Это меня волнует меньше всего, — процедил он. — Керниос мой враг.
— Баррик, опомнись! Нельзя говорить так о богах!
В ответ мальчик лишь пожал плечами.
— Пора нам отсюда уходить, — сказал он через несколько мгновений. — Леди Саймон наверняка уже угомонилась. Потом мы проберемся сюда и заберем статую. Думаю, на стену мы пойдем завтра утром.
Баррик поднялся и протянул здоровую руку сестре, которая запуталась в своих пышных юбках.
— Да, и надо вымыть руки. Не то пристанут с вопросами.
— Крови совсем мало.
— Достаточно, чтобы привлечь внимание. Кровь всегда привлекает внимание. И вызывает вопросы.
Бриони открыла дверь кладовой, и дети бесшумно, как привидения, выскользнули в коридор. Ни единый звук не нарушал могильной тишины тронного зала. Казалось, весь огромный дворец затаил дыхание, прислушиваясь к шепоту, доносившемуся из кладовой.
Часть первая
Маски
Глава 1
Изгнанники
Ежели, как полагают Темные Голоса, между светом и тьмой нет различий, что возникло первым после небытия — свет или тьма?
