С этими словами Баррик сжался в комок, обхватив руками колени и уткнувшись в них подбородком.
— А вам известно, почему я последовал за вами, ваше высочество? — не унимался капитан стражников.
Ему казалось, царящие вокруг сумерки входят в его жилы и отравляют кровь. Вансен не сомневался — еще несколько дней, и он тоже впадет в безысходную апатию.
— Потому что об этом меня просила — точнее, умоляла — ваша сестра. Она умоляла меня спасти вас.
— Она что, считает меня беспомощным младенцем? — вскинул голову Баррик, и в глазах его вновь сверкнули молнии. — Я могу сам о себе позаботиться!
— Принцессе это прекрасно известно, — примирительно отозвался капитан королевских гвардейцев. — Но она любит вас, и ей нет дела до того, как вы относитесь к самому себе. Ведь кроме вас у нее никого не осталось.
— Кто дал тебе право рассуждать об этом! — процедил Баррик. — Ты простой солдат, и никто больше.
Судя по злобному взгляду принца, он едва сдерживал желание ударить капитана. Джаир, сидевший чуть поодаль, повернулся и наблюдал за ними.
— Вы правы, ваше высочество, я всего лишь простой солдат. Я не представляю, каково это — быть принцем и страдать от своего высокого положения. Но я знаю, что значит потерять отца и других близких родственников. Мои отец и мать давно в могиле, из их пятерых детей в живых остались только я и две мои сестры. Увы, мне не раз случалось терять друзей. Одного из них проглотил демон, и это случилось, когда я впервые попал в этот проклятый край. Иными словами, я видел смерть достаточно часто, чтобы понять: тот, кто не думает о собственной жизни, является законченным эгоистом.
Баррик внимал его тираде, раскрыв рот. Злобное выражение на его лице сменилось удивлением.
— Ты считаешь меня законченным эгоистом? — мрачно буркнул он.
— Вы находитесь в таком возрасте, ваше высочество, когда эгоизм неизбежен, — пожал плечами Вансен. — Но прежде чем отправиться в путь, я разговаривал с вашей сестрой. Я видел ее лицо, когда она молила спасти вас и повторяла, что не вынесет новой утраты. Да, я простой солдат, как вы справедливо изволили заметить, ваше высочество. Но будь я даже нераскаявшимся злодеем, сердце мое дрогнуло бы при виде отчаяния принцессы Бриони. Она дала мне поручение, которое я считаю высокой честью. И я сделаю все для вашего спасения, даже если вы вознамерились погубить себя.
Баррик погрузился в молчание. Лицо его уже не было ни гневным, ни удивленным; принц надел свою обычную непроницаемую маску бесстрастия.
— Ты влюбился в мою сестру, — внезапно произнес он. — Я угадал? Признайся, Вансен.
Феррас Вансен почувствовал, что щеки его предательски зарделись, и порадовался тому, что принц не заметит этого в сумерках.
— Разумеется, я люблю и почитаю принцессу Бриони, ваше высочество, — отчеканил он. — Она моя повелительница, так же как и вы. Как все подданные, я питаю к ней…
— Не пытайся заморочить мне голову, Вансен, — перебил принц. — Не забывай, я действительно твой повелитель и по возвращении домой могу наказать тебя за обман. И откуда у тебя взялась эта манера играть словами? Если я спрошу тебя, не вторглись ли в нашу страну враги, ты, судя по всему, ответишь: «Нет, ваше высочество, просто нас посетило значительное количество гостей».
Последняя реплика принца невольно рассмешила Вансена. Он так давно не смеялся, что забыл, как это делается, и испытал почти болезненное ощущение.
— Но, ваше высочество, какие бы чувства я не питал к вашей сестре, как я могу говорить о них? — произнес он едва слышно. — Это было бы с моей стороны непозволительной дерзостью. Одно могу сказать: если понадобится отдать жизнь за принцессу Бриони, я сделаю это без малейшего колебания.
— Вот как, — равнодушно бросил Баррик. — Похоже, нас собираются кормить, — заметил он после недолгого молчания.
— Кормить?
— Ну да, — махнул рукой принц. — Видишь, они тащат какие-то корзины? Уверен, угощение будет щедрым и изысканным.
Принц состроил забавную гримасу и на мгновение снова превратился в мальчишку четырнадцати- пятнадцати лет.
— Разумеется, ты сознаешь, что твои шансы слишком ничтожны, — изрек он совсем другим тоном.
— О чем вы, ваше высочество?
— Не надо притворяться дурачком, капитан. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
— Понимаю, — вздохнул Вансен.
— Но ты любишь упущенные возможности. Любишь оказывать услуги, за которые не получишь благодарности. Я видел, как ты помог спастись той мерзкой птице. — Баррик сказал это с улыбкой, на вид почти добродушной. — Я догадываюсь, что не мне одному пришлось научиться жить без надежды на лучшее. Это не слишком приятно, но ко всему можно привыкнуть. Со временем ты забываешь, что это такое — надеяться и верить в радостный поворот судьбы. — Принц опустил голову, пристально глядя на свои согнутые колени. — Кстати о поворотах судьбы. Сюда идут наши хозяева. Наверняка хотят нас порадовать.
Двое длинноголовых, приблизившихся к пленникам, показались Вансену похожими на гигантских кузнечиков. Впрочем, при этом в их наружности было что-то собачье. Ноги этих созданий мало отличались от человеческих, но пятки не касались земли, и чудовища балансировали на пальцах, словно крысы, которых заставили встать на задние лапы. Взгляд глубоко посаженных глаз никоим образом не обнаруживал присутствия человеческого разума, но все-таки свидетельствовал о том, что длинноголовые — не просто диковинные животные. Один из них издал протяжный звук, зачерпнул что-то ковшом из корзинки, которую держал второй, и протянул ковш Вансену.
«Я попал в мир оживших сказок, — подумал капитан королевских гвардейцев, вспомнив, как отец по вечерам развлекал детей историями о морских приключениях и как мать рассказывала о ведьмах и эльфах, обитающих среди высоких холмов. — Точнее, я попал в ночной кошмар, ставший явью».
Взглядом он указал длинноголовым на свои руки в кандалах и громко произнес:
— Я не могу есть со скованными руками.
Тюремщик не обратил на его слова ни малейшего внимания. Он опрокинул ковш, и в ладонях капитана оказалось несколько холодных картофелин. Оделив таким же образом Баррика, длинноголовые направились к другим пленникам.
После нескольких неудачных попыток отправить картофель в рот Вансен понял, что может есть одним лишь способом — если встанет на четвереньки и, опустив руки на землю, будет хватать безвкусный картофель ртом, подобно собаке.
Когда все пленники получили скудную пишу, длинноголовые вернулись к костру и тоже принялись за еду. Вскоре с едой было покончено. Тюремщики приказали арестантам подняться на ноги и продолжать путь. Весен заметил, что длинноголовые отнесли на повозку, где лежали пожитки рабов, несколько пар кандалов. Это навело его на грустные догадки о происхождении мяса, которым тюремщики только что утоляли голод.
Баррик и раньше замечал, что страна теней действует на него угнетающе Теперь же, когда он стал пленником, каждый сделанный по принуждению шаг все глубже погружал его в пучину уныния. Дело было не только в том, что завеса тумана сгустилась вновь, затрудняла дыхание и превращала вечные сумерки в непроглядную ночную тьму. И даже не в тягостных предчувствиях, не оставлявших пленников. Помимо всех этих печальных обстоятельств принца терзало что-то еще, и он не мог определить, что именно. После того как они вышли на старую дорогу, идти стало легче, но уныние Баррика ничуть не развеялось.
Не в силах понять, что с ним происходит, принц спросил об этом Джаира. Воин сумеречного племени был подавлен почти так же, как и его спутник.
«Да, меня тоже что-то гнет, — признался он. — Я испытываю небывалый упадок духа, но не могу
