Но я еще не спал, когда Фрэнк залезла ко мне, и поцеловала меня, и положила мои руки себе под футболку. И на этот раз не говорила про свое отвращение к вставлению, вообще ничего не говорила. А когда она затащила меня наверх, а лунный луч сиял через дыру в импровизированных занавесках, я подумал, что никогда еще не видел такой красоты. Но только я проник в нее, что-то, казалось, в ней угасло. С каждым движением она становилась все более безжизненной. Я убыстрил темп, пытаясь вызвать ответную реакцию, но безрезультатно. Она отвернулась. Я ненавидел себя, когда кончил. И, скатываясь на кровать, кажется, услышал ее всхлип.
Но она овладела мной, а я овладел ею, и к утру я знал, что делать. У меня не было – да и сейчас нет – никакого оружия против слабости. Поэтому на следующий день не я звонил в «Славную организацию», чтобы сказать: «Да, да, я хочу эту работу!» – звонил Мак, и шантаж начался.
– Этериджа, пожалуйста. Скажите ему, что это насчет истории Росса.
Этеридж подошел к телефону, и Мак, прежде чем продолжить, оторвал трубку от уха и улыбнулся мне.
– Да, да, вам это не нравится. Просто заплатите, и я исчезну… Что вы имеете в виду? Парень, вы ведь «Славная организация», конечно, у вас есть деньги. Просто скажите записывающей компании, что вам нужно пару фунтов на перезапись. Даю вам неделю. До следующей пятницы. Наличными. Я свяжусь с вами… Да, и тебя туда же, дружище.
В четверг вечером мы отправились на прогулку. Мы – это я, Фрэнк и Мак. Мак, похоже, расстался с Анжелой – а вместе с ней, что удивительно, и с героиновой зависимостью. Он пил, как сапожник, но я тоже пил, и, в конце концов, разве не сказал Дилан Томас[47]: алкоголик – это тот, кто тебе не нравится, а пьет столько же?
Мы встретились в «Рипли». Уж не знаю, почему. «Рипли» был одним из первых «настоящих пивных» пабов – десяток посредственных сортов пива, подозрительная домашняя еда, голый пол и автомат, полный записей доктора Филгуда, Королевы Иды[48] и прочих, выступавших в «Дингуоллсе» через дорогу.
Мак играл в дартс с парнем, который когда-то был гастрольным администратором у «The Clash»[49]. Фрэнк презрительно фыркнула, сказала, что терпеть не может это место и потребовала «Пери».
Час спустя я был наполовину пьян, Мак по-прежнему играл в дартс, а Фрэнк, забившись в угол, с хмурой гримасой на лице выпила половину своей минеральной воды, Я сомневался в причине ее дурного настроения, но пытался проявлять участие.
– Господи, – внезапно зашипела она на меня, – ты просто умилителен! Ты что, не понимаешь, во что мы вляпались? Давай прекратим это прямо сейчас! Я ухожу!
Я не знал, что она имеет в виду: паб, квартиру или меня. Но я не хотел, чтобы она уходила.
– Слушай, подожди. Сейчас пойдем обедать. И поговорим.
– Куда? Куда «мы» пойдем? Снова за проклятым кебабом к проклятому «Энди»? Или за виндалу[50], когда вас отсюда выставят? Нет, спасибо!
– Нет, – возразил я. – В новое место. Увидишь.
И, к моему удивлению, она села. Я позвал Мака и сказал, что мы уходим. Он ответил:
– Очень кстати, я уже проиграл жирному мерзавцу десятку.
На улице я поймал такси и попросил:
– Керзон-Стрит, пожалуйста.
– Куда? – хором переспросили Мак и Фрэнк. Я слегка ухмыльнулся и сказал:
– Мэйфэр, мои дорогие, Мэйфэр.
Место называлось «Бар Тома». Я слышал о нем от моего босса, Шона. Его туда затащила подружка, дизайнер интерьера. Шон ограничился словами «показушно и дорого», но я знал, что Фрэнк необходимы перемены. Настало время убраться подальше от пива и бириани[51] .
Итак, это был «Бар Тома», рядом с Саус-Молтон-Стрит. Двухэтажное буйство, настоящее посмешище. Мы прошествовали через коктейль-бар, и к нам тут же подошла проворная молодая женщина с папкой. Она оглядела нас с ног до головы, нахмурилась при виде моих джинсов, боксерских бутс и оксфамского костюма[52] Макса. Потом переместила свое внимание на Фрэнк, чья внешность служила пропуском в большинство заведений, и спросила:
– Вы заказывали столик?
– Нет, – ответил я, и она кивнула, точно подтвердились ее худшие подозрения. Потом развернулась на каблуках и махнула официанту. Что-то шепнула ему на ухо, и он повел нас по винтовой лестнице в подвал, где ловко выбрал маленький столик, втиснутый между дверью на кухню и туалетом.
Мы уселись, изучили меню и осмотрелись. Конечно, тут были коктейли, и гуакамоле[53], и салат «Цезарь», и тунец-гриль, и жареный камамбер. А еще множество людей в, как я полагаю, рубашках от Пола Смита, и играющая «Kid Creole»[54] музыкальная система, и беседующий с менеджером парень с козлиной бородкой из «Blue Rondo A La Turk»[55].
Фрэнк заказала «Май-Фай». Я остановился на «Манхеттене», больше из-за названия, чем вкуса, а Мак взял пиво. К моменту нашего ухода Фрэнк подбивала Мака посостязаться в арм-рестлинге, я только что оплатил самый большой ресторанный счет в своей жизни («вычти потом из нашей прибыли», – сказали мои спутники), и у нас появился план.
План был не очень хороший. Этеридж оставляет деньги в шкафчике в раздевалке бассейна «Швейцарского коттеджа» и идет плавать, а мы их тем временем забираем. Наверное, этот план не сработал бы. В любом случае, он остался теоретическим; все повернулось так, что у него не оказалось ни малейшего шанса.
7. ДЖЕФФ ПРОВЕТРИВАЕТСЯ
