увешанным золотом, с причудливым перманентом, чем-то напоминавшим Королевский ритм-оркестр.
Через некоторое время Рикардо направился вниз, чтобы потешить сердца японских туристов, снующих туда-сюда в поисках знаменитостей, а Мак вернулся к нам и уселся.
– Эй, – спросил он, – вы двое, хотите отправиться на вечеринку?
– Возможно, – ответил я. – А к кому?
– К Рики Рикардо.
– Я подумаю, – сказал я и, так как меня заело любопытство, поинтересовался: – А откуда ты его знаешь?
– А, общие интересы, если ты понимаешь, о чем я, – Мак похлопал себя по носу.
– А, понятно, – с напускным простодушием воскликнул я. – Хотите организовать группу, играющую электроверсии старой доброй Пегги Ли?
Мак рассмеялся, наклонился ко мне и произнес:
– Просто смотри в оба.
Итак, мы отправились на вечеринку к Рики Рикардо. Точнее, отправились Мак, Сэм и я. Джеки сказала, что для одной ночи придурков больше чем достаточно, и уехала на такси. Рикардо жил в Хайбери, занимал два верхних этажа дома в двух шагах от Арсенала. Соседние дома в основном были выкрашены в родовые цвета, красный и белый. Дом Рикардо выглядел так, словно в недалеком прошлом его поспешно разделили на квартиры.
Войдя внутрь, вы понимали, что у хозяина не нашлось времени даже распаковать вещи. Все загромождали коробки. На немногочисленной мебели болтались полиэтиленовые чехлы. У стены стояли несколько вставленных в рамы постеров с рекламами записей Рикардо, висел только огромный плакат к французскому фильму «Заводной апельсин». Однако электроприборы были подсоединены, и в одной из комнат плеер играл «Kraftwerk»[89], а в спальне на полу сидела кучка людей и смотрела что-то, похожее на фильм Расса Майера[90]. В другой спальне на полу сидела другая кучка, но они смотрели исключительно на парня в центре, распределяющего по зеркалу порошок.
Десять минут спустя, посидев вместе с ними, я убедился, что порошок представляет собой кокаин. Голова у меня гудела, и, вернувшись в музыкальную комнату, я нашел Сэм и Мака у окна.
Началась песня «The Model», я вытащил Сэм в центр комнаты, и мы начали танцевать под самый забавный культурный артефакт, когда-либо приходивший к нам из Германии. Потом я заметил вошедшего в комнату человека. Узкий костюм от Эдварда, сияющий скальп. Этеридж. Не успел я отреагировать, как Сэм тоже его увидела.
– Ролли! – крикнула она и послала ему воздушный поцелуй.
Что бы он ни испытывал, обнаружив меня в гостиной своего партнера по бизнесу, эти эмоции потонули в злости: его публично назвали «Ролли»! Долгие годы мы лениво спорили, как же зовут Этериджа. Кто-то клялся, что видел на одном конверте инициал «Р». Но Ролли… остальным бы это понравилось!
Этеридж попытался приветствовать Сэм как старую подругу, которой она, очевидно, и являлась, мужественно противостоя желанию оторвать ей голову. Я подошел к Маку.
– Видел, кто только что пришел?
– Ага, – ответил он. – Думаю, пора отчаливать.
– А как же Сэм?
– Иди за мной.
И я пошел. Мак пересек комнату и устремился прямо к Сэм и Этериджу. Похлопал Сэм по плечу и сообщил:
– Мы уходим.
– Хорошо, – разочарованно сказала она. – О'кей, ребята, еще увидимся. Всего доброго.
Я тщетно поискал в себе беспокойство по поводу того, как человек, использующий фразу «всего доброго», доберется до дома. Не нашел. И мы ушли. Быстро.
Назовите это паранойей или кокаиновым кайфом, но я почти пинками прогнал Мака до Хайбери-Филдс, где мы плюхнулись на скамейку, наконец-то уверенные, что нас никто не преследует.
– Ну? – спросил я, когда мы отдышались. – И что это было?
– Что – это?
– Сегодня. Рики Рикардо. Твой приятель.
– А, черт, я не видел его целую вечность! Мы вместе были в Манчестерском студенческом сообществе. До того, как он превратился в кубинца. В общем, я пошел в туалет. И искал немного уединения, чтобы принять старое лекарство, когда заметил, что половина народу занимается тем же самым. Прямо так, в открытую. Рики сыпал коку на проклятый мрамор. Ну, я сказал «привет», а он аж запрыгал от радости и предложил мне немного своей дури, я же сказал, что не откажусь, а потом, как бы случайно, поинтересовался, не знает ли он, кто может снабдить меня чем-нибудь более восточным. «Думаю, да, – говорит он, заглотнув мою наживку, – есть у меня такой». И кто выплыл, а? Что я тебе говорил? Этеридж!
– Ролли, – поправил я.
– Чего? – переспросил Мак, и я рассказал ему, а потом мы долго хохотали. Сидя на скамейке в Хайбери-Филдс, рядом с теннисным кортом, в четыре сорок пять утра.
14. ДЖЕФФ СНОВА ВСТРЕЧАЕТ СТАРОГО ДРУГА
Вторник оказался одним из тех дней. До четырех часов я сидел в магазине в полном одиночестве, и
