Лицо Дайера застыло, как таинственная маска. Казалось, он не узнавал Вансена. Капитану вдруг показалось, что он прочел мысли Коллума. Во всяком случае, он понял, что тот не намерен подробно рассказывать о своих видениях.
— С тобой все в порядке? — поинтересовался Вансен. — Где ты был?
Дайер медленно подошел к костру, избегая смотреть капитану в глаза.
— В общем, все в порядке, — ответил он. — Что-то… приснилось, да. Проснулся и понял, что брожу по лесу.
Он опустился на землю, укрылся плащом и больше не прибавил ни слова.
Вансен тоже прилег. Кто-то должен охранять лагерь, он понимал это. Но он чувствовал, что столкнулся с чем-то таинственным и сильным, и эта сила не подпустит сюда никого… по крайней мере сегодня ночью.
Он устал, словно пробежал несколько миль, поэтому быстро заснул даже в окружении странных деревьев под незнакомыми звездами.
Феррас Вансен проснулся в том же тусклом полумраке. Может быть, в воздухе появился молочно-белый оттенок, но на утро это никак не походило. Ветер продолжал напевать свой бессловесный мотив. Коллум Дайер спал как убитый. Когда он проснулся, то начал ныть и жаловаться, словно больной ребенок.
Слова, произнесенные призрачным существом — непонятно, приходил ли призрак на самом деле или во сне, — не выходили у Вансена из головы. Он дал Дайеру время только на то, чтобы подняться, и нетерпеливо ожидал, когда солдат завяжет наконец свои штаны.
— Неужели нельзя разжечь костер? — спросил Дайер. — Хотя бы для того, чтобы погреть руки. Здесь дьявольски холодно.
— Нет. Пока разожжем, опять устанем, и нам снова придется лечь спать. Так мы никогда не выберемся отсюда. Лес поглотит нас. Мы утонем в нем, как в океане. — Вансен и сам не знал, о чем говорит, но не сомневался, что так оно и случится. — Мы должны двигаться, пока хватит сил, иначе лес высосет из нас волю.
Дайер странно посмотрел на него.
— Вы говорите так, словно хорошо знаете эту местность.
— Я знаю столько, сколько необходимо знать. — Феррасу не понравился обвинительный тон Дайера, но он решил не ввязываться в спор. — Знаю достаточно, чтобы не стать безумцем. Как Уиллоу, бродившая по лесу.
— И как же нам найти путь отсюда? Мы искали его уже много часов. Мы заблудились.
— Я вырос на краю таких же лесов. Или очень похожих.
Но в земном ли мире они находятся? Или их занесло в иные места, где нет прежних богов? Мысль была непереносимой. Что сказал призрак? «Даже здесь, в стране, где безраздельно правит мой брат». Чей брат? Солнца? Луны? Белогрудой Мезии, сестры великого Перина?…
Он устал от размышлений и заставил себя вернуться к сиюминутной проблеме: как вырваться отсюда? Думать было нелегко: непрекращавшийся голос ветра мешал, нагонял сон и отбивал желание действовать.
— Мох гуще с южной стороны деревьев, — сказал он. — Если мы будем двигаться на юг, должны добраться до нашего мира.
— И покинуть этот мир, — задумчиво добавил Дайер. Вансену показалось, что Коллум говорит со странным сожалением, и по позвоночнику капитана пробежал холодок страха.
Утро — или время после пробуждения — прошло незаметно. Мох густыми зелеными пятнами покрывал стволы деревьев. Если он и рос гуще именно с южной стороны, определить это оказалось почти невозможно. Очень скоро Вансен засомневался, что сумеет найти нужное направление по мху. Однако другого плана не было, а страх нарастал. Огибая непроходимую чащу, они потеряли из виду дорогу и теперь не могли найти ее. Капитан не узнавал ничего вокруг. Было очевидно, что лес растет и его внешние границы расширяются слишком стремительно. Им никогда не выбраться отсюда: мрачная чаща поглощает пространство с такой же скоростью, с какой вино из перевернутого кувшина растекается по столу.
Вансена беспокоило настроение Дайера. Бородатый гвардеец все более отдалялся от капитана, хотя они ехали плечом к плечу. Коллум не разговаривал с Вансеном, зато много говорил сам с собой, пел какие-то песни — они казались Вансену смутно знакомыми. Кроме того, Дайера как будто терзали сомнения: время от времени он бросал на Ферраса странные взгляды, словно не узнавал старого товарища.
«Что-то веет в воздухе, — подумал Вансен с отчаянием. — В тени деревьев. Это место съедает нас».
Жуткая мысль застряла в голове Вансена, он не мог избавиться от нее. Он представил себя и Дайера лежащими у дороги, мертвыми и разлагающимися, как та старая женщина, которую он обнаружил когда-то. Только жрать их будут не насекомые, а сам лес. Через их рты, глаза и уши прорастут молодые побеги, сквозь животы и черепа пробьются темные влажные растения.
«Возможно, мы уже мертвы или близки к тому, — размышлял он. — Может быть, наши тела уже покрываются мхом, а нам снится, что мы едем по темному лесу под этими бесчисленными, проклятыми богами деревьями».
— Я чувствую запах костров, — вдруг отрывисто произнес Дайер.
— Каких костров?
Лошади остановились и застыли неподвижно, не издавая ни звука. Двое гвардейцев находились сейчас на самом дне покрытого лесом ущелья, будто в огромной пасти гигантского существа. Эта пасть вот-вот сожмет свои челюсти и навечно закроет от них свет.
— Кузнечные костры, — повторил гвардеец неживым голосом. — Они горят у Молчащего холма. Там куют оружие для войны. Сияющие Пальцы, Поющие Стрелы, Осы и Жестокие Камни. Племена проснулись. Они больше не спят.
Вансена привело в замешательство таинственное сообщение Дайера, и он отчаянно пытался разгадать его. Вдруг по долине пронесся резкий, но бесшумный порыв ветра. Клубы тумана взмыли ввысь и рассеялись. На миг Вансену показалось, что он видит целый город в верхней части ущелья. Город тоже являлся частью леса: темные деревья и еще более темные стены слились воедино, в тысячах окон горел свет. Лошадь Вансена развернулась и пошла прочь от видения по той же тропинке, что привела их сюда. Он услышал за спиной топот копыт лошади Дайера и еще какие-то звуки.
Его товарищ что-то тихо, но увлеченно напевал на языке, которого Вансен никогда не слышал.
Наконец Дайер замолчал. Он ехал позади Вансена и уже не отвечал ни на какие вопросы. Капитан тоже перестал разговаривать. Темнело, и Вансен больше не видел, с какой стороны мох растет гуще. Он вообще с трудом различал силуэты деревьев. Голоса ветра проникали глубоко в его голову, умоляли о чем-то, нашептывали, напевали мелодии и мешали думать. Кусты ежевики цеплялись за копыта лошадей и заставляли их двигаться все медленнее.
— Они идут, — объявил Дайер испуганным голосом. — Они двинулись в поход.
