— У
Он посмотрел на зеркало, поднял его и повертел, пока не поймал отражение от светильника — вроде бы совершенно обычное.
— Зачем мальчику зеркало? — недоуменно спросил он. Опал покачала головой, удивляясь его глупости.
— Ну разве ты сам не понимаешь? Ясно как день. Скорей всего, оно принадлежало его… его настоящей матери. — Ей было неприятно произносить эти слова, но она решительно продолжила: — Она дала сыну зеркало как… как память. Может быть, ей грозила опасность, и у нее оставалось лишь несколько секунд, чтобы спасти сына. Она хотела дать знать тому, кто подберет ребенка, что это мальчик из хорошей семьи и у него есть любящая мать.
— Странно это… — Чет не поверил в ее объяснение. — Она хранила зеркало зашитым в мешочек?
— Да нет же! Она сделала это, чтобы не повредить его.
— По-твоему, у высокородной женщины случилось несчастье: на замок напали враги или он горел, как в балладах больших людей, которые ты так любишь слушать на рыночной площади, — и она потратила последние минуты на то, чтобы зашить зеркало в мешочек? Да еще так аккуратно.
— Ты все усложняешь, — ответила жена.
Но Опал скорее удивилась, чем рассердилась. Она могла позволить себе быть великодушной, поскольку явно оказалась в выигрыше: они нашли всего лишь зеркало, а не кольцо с фамильным гербом или письмо, подробно описывающее происхождение ребенка или страшное преступление. На всякий случай Чет высыпал на стол остатки листьев и цветов. Опал недовольно заворчала. Однако в мешочке ничего больше не оказалось.
— Если ты закончил мусорить, оставь уборку мне, — заявила женщина. Теперь она уже не скрывала своего торжества. — Мне придется потрудиться, чтобы успеть вернуть этой вещи ее прежний вид, пока мальчик не проснулся. А ты ложись спать.
Чет так и поступил, однако сон к нему не шел. Опал тихонько возилась с мешочком, но фандерлинга тревожило другое. То, что они обнаружили, оказалось совсем не страшно. Похоже, пока никакие перемены им не грозят. И все же… Было кое-что еще.
«Обязательно скажу об этом Чавену, когда снова его увижу», — решил Чет.
Он устал, сильно устал и хотел спать. Еще больше он хотел, чтобы Опал оказалась права и беспокоиться было бы не о чем, но кое-что по-прежнему его терзало.
«Спрошу у Чавена при встрече. В последний раз ему не очень-то пришлось по душе мое общество, но больше обратиться не к кому. У него есть опыт в подобных делах. Возможно, он что-то мне объяснит. А вдруг это зеркало — не простое зеркало…»
Бриони часами не выпускала из рук отцовского письма. Она разглядывала знакомый почерк снова и снова, словно это портрет короля, а не написанные им слова. Она и не подозревала, как сильно скучает по отцу. Читая письмо, она слышала дорогой голос, как будто Олин находился в этой комнате, а не за сотни миль от дома; как будто они не расставались на полгода. Неужели какое-то письмо могло стать причиной смерти Кендрика?
Помимо семейных печалей, в послании был и другой смысл. Как и говорил Броун, Олин действительно писал об автарке и о своей обеспокоенности угрозой с юга.
Бриони отложила письмо с тем же раздражением, что и после первого прочтения. Джеллон — этот рассадник предательства! Очень похоже на отца: даже попав в плен из-за жадности короля Геспера, он все еще надеется объединиться с ним против общего сильного врага.
«Не исключено, что со временем ему бы это удалось, — подумала Бриони. — А что делать мне? Если мы объединимся, мерзкий граф Анджелос снова вернется сюда, и мне придется обращаться с ним как с союзником, хотя я желала бы пронзить его сердце мечом».
Она пообещала себе, что после обеда займется фехтованием. Баррик еще слаб после болезни, но можно обойтись набитым опилками чучелом: представить, что это Анджелос или его господин Геспер. Их приятно продырявить.
Размышляя об отсутствующей странице, Бриони никак не могла угадать, что заставило кого-то ее похитить. Судя по содержанию соседних фрагментов, там были самые обыденные рассуждения о боеспособности стен и ворот замка. Возможно, шпион автарка или кто-то из своих взял страницу, рассчитывая найти сведения о слабых местах Южного Предела? Или они совсем глупы и рассчитывают на то, что отец доверит бумаге информацию, подставляющую под удар его семью и дом, и передаст ее послу Лудиса Дракавы? Тогда они его совсем не знают. Как сказал Броун, король Олин никогда ничего не принимал на веру.
Девушка обратилась к последней части письма, готовая снова заплакать, читая слова прощания.
Бриони была довольна собой: на этот раз она не заплакала. Ну разве что пара слезинок… Она поспешно смахнула влагу с лица, и Мойна с Розой ничего не заметили.
Баррик обычно побеждал сестру в поединке на мечах — он был намного сильнее, хотя и не мог пользоваться больной рукой. Однако он не оправился от болезни, поэтому у него быстро сбилось дыхание, а лицо покраснело. Принц двигался медленнее, чем обычно. Он получил