месяцами, пока новая фаворитка порежет палец и яд с уголка страницы попадет в ее кровь. Что бы ни говорили мужчины о женщинах и их непостоянстве, обитель Уединения была тем местом, где терпение и коварство царствовали безгранично, особенно если ставки были высоки. А какая ставка может быть выше, чем дать шанс своему ребенку взойти на трон самой могущественной империи мира?
Киннитан с нетерпением ждала того часа, когда в перчатках или без них сможет снова насладиться прелестной простотой стихов Баз'у Джева. Но, к ее огромному разочарованию, едва служанка закончила свою работу, появился посыльный. Так часто случалось в обители Уединения.
Она испугалась, узнав в гонце немого мальчика, что приходил в ту незабываемую ночь. Сегодня на нем была свободная туника, поэтому Киннитан не могла посмотреть, как заживает рана. Но он улыбался — значит, чувствовал себя прекрасно. Вручая свернутый пергамент, мальчик избегал смотреть ей в глаза, и Киннитан немного опечалило, хотя и не удивило, что он не хочет быть ее другом. Она ведь чуть не заколола его булавкой насмерть.
Как ни странно, послание не было завязано или запечатано, хотя по резкому запаху фиалок Киннитан поняла, что оно от Луан. Она подождала, пока выйдет служанка, и развернула бумагу.
Письмо явно отправляли в сильной спешке. Всего несколько слов: «Приходи сейчас же». Больше ничего.
Киннитан заставила себя успокоиться. Возможно, все дело в плохом настроении Луан. В последние несколько недель они редко разговаривали и только один раз пили вместе чай, как раньше. Тогда в комнате ощущалось напряжение: образ Джеддина витал в воздухе, хотя никто не произнес его имени. Они обе старались поддерживать беседу, и со стороны могло показаться, будто женщины увлеченно сплетничают, в то время как разговор был для них тяжелым трудом. Да, Луан никогда не посылала таких коротких записок, но, может быть, она сейчас сильно расстроена? В конце концов, избранная Луан склонна к эмоциональным всплескам, и причиной может стать прочитанная история или книга стихов. Не исключено, что избранная намерена обвинить Киннитан в том, что она плохая подруга. Возможно, она собирается отречься от своих притязаний на Джеддина, если, конечно, Луан способна на подобный самообман. Или, может быть, она желает восстановить их прежние отношения.
Киннитан отправилась за немым мальчиком через всю обитель Уединения. Ее мучили подозрения и на сердце было тяжело.
Киннитан изумилась, когда вместо пышной красавицы увидела огромного уродливого мужчину, заливавшегося слезами в постели. Она не сразу сообразила, что это и есть Луан, только без краски, парика и нарядного платья — на избранной оставалась лишь ночная рубашка, мокрая от слез и пота.
— Киннитан! Киннитан! — воскликнула она. — Хвала богам, ты пришла.
Луан раскинула руки. Киннитан не могла оторвать от нее взгляд. Оказывается, под краской действительно скрывался Дудон — грузный, замкнутый парень, который когда-то болтался по знакомым улицам, бормоча молитвы Нушашу. Киннитан, конечно, знала об этом, но не представляла себе раньше, как ее подруга выглядит в действительности.
— Почему ты меня сторонишься? — спросила Луан, и ее мокрое от слез лицо пошло красными пятнами. — Ты ненавидишь меня?
— Нет! — ответила девушка.
Но она не могла броситься в объятия Луан — не столько от брезгливости, сколько из страха приблизиться к человеку, который, скорее всего, попал в трудное положение и может быть опасен.
— Ну что ты, я вовсе не ненавижу тебя, Луан, нет, конечно, — повторила Киннитан. — Ты всегда была так добра ко мне. Что случилось?
В ответ Луан почти закричала:
— Джеддина бросили в темницу!
И уже во второй раз за день Киннитан показалось, что собственное тело больше ей не принадлежит. Она превратилась в неподвижную каменную статую, а внутри нее, как в ловушке, бились мысли. Девушка не могла произнести ни слова.
Луан всхлипнула и попыталась прикрыть лицо рукавом.
— Это так несправедливо! — продолжала она.
— Что… что ты сказала? — наконец смогла выдавить Киннитан.
— Его бросили в темницу! Об этом говорит вся обитель Уединения. И ты бы знала, если бы пришла на ужин, вместо того чтобы сидеть в своей комнате, словно отшельница.
Она снова заплакала, как будто сожалела о недружелюбном поведении Киннитан.
— Расскажи, что случилось, — попросила девушка.
— Я сама не знаю. Он в темнице. Его лейтенант стал начальником «леопардов» вместо него — по крайней мере, на время. Это все проделки Ваша, отвратительного человека. Он всегда ненавидел нашего Джина…
— Ради всех богов, Луан, что нам нужно делать?
В голове Киннитан лихорадочно закрутились мысли — безнадежные и отчаянные. Словно за ней гнались враги, а она отставала, вместо того чтобы быть в первых рядах убегавших от преследования.
Луан немного успокоилась и вытерла глаза тыльной стороной ладони. Она заговорила:
— Нам нельзя терять голову. Ни в коем случае. Мы должны вести себя как ни в чем не бывало. — Избранная глубоко вздохнула и сказала уже спокойнее: — Не исключено, что Джин арестован за что-то, не имеющее к нам отношения… Но даже если они заподозрят худшее, он ничего им не скажет. Джеддин нас не выдаст! Вот поэтому я и позвала тебя. Поклянись ни в чем не признаваться. Даже если они заявят, что им известно все. Ничего не говори — они будут врать! Наш Джеддин ничего не скажет Пиннимону Вэшу, даже если… даже если его…
Луан снова зарыдала.
— Они будут его пытать? — испугалась девушка. — Убьют? За то, что он заходил в обитель Уединения?
— Да, может быть. Но это не самое худшее.
Луан вдруг осознала, что немой мальчик все еще стоит в дверях, ожидая указаний, и сердито махнула рукой, чтобы он ушел.
— Что значит «не самое худшее»? — поразилась Киннитан. — Ты хочешь сказать, что он совершил что-нибудь еще более страшное, чем признание в любви жене автарка и незаконное проникновение в обитель Уединения, где настоящих мужчин убивают, если они заходят туда? Во имя священных пчел, что еще он успел натворить?
Луан некоторое время молча смотрела на нее, потом снова разрыдалась и с трудом выговорила:
— Он хотел… свергнуть Бесценного. Автарка!
В первый момент Киннитан подумала, что ее сердце перестало биться.
— Он… собирался убить автарка? — едва слышно прошептала она.
— Нет, нет! — в ужасе отшатнулась Луан. — Нет, он бы никогда не поднял руку на автарка. Он же дал клятву! — Она энергично трясла головой, возмущенная таким предположением. — Он собирался убить скотарка, Прусаса Хромого. Тогда автарк потерял бы трон, и… и
