в словах капитана и только кивнул в ответ.
Котелок попал копытом в кроличью нору, и Баррик чуть не вылетел из седла на полном скаку. Он успел схватиться за гриву, подтянулся и выпрямился в седле, радуясь, что у него не было копья, как у большинства всадников. Если бы он мог держать копье больной рукой, то наверняка выронил бы его или, что еще хуже, опустил острием вниз, когда конь потерял равновесие, и тогда точно вылетел бы из седла. С другой стороны, воин без копья вынужден подпускать к себе противника на расстояние короткого меча.
В его голове, не умолкая, вертелись слова: «Они должны были заставить меня остаться. Ведь все просили меня не уходить с армией».
Лошади неслись вниз по склону, и всадникам оставалось лишь крепко держаться в седле, прижимаясь к их шеям. Еще недавно туман клубился то там, то здесь, теперь же он становился гуще, и огромные белые волны закрывали дорогу перед Барриком. Принц оказался в мире, наполовину состоящем из зеленой травы и тускнеющего солнечного света и наполовину — из серой пустоты, внутри которой он был совсем один и только слышал отдаленный лошадиный топот, звон доспехов и редкие крики всадников. Солнце и туман делали мир попеременно то светлым, то темным, словно перед Барриком то открывалась, то закрывалась дверь.
Он очутился в мире света на несколько мгновений, потом снова погрузился в колеблющийся туман. С двух сторон от него ехали люди, но он не мог разглядеть их шлемы и щиты, не мог определить, кто это. Тот всадник, что находился слева, вдруг поднялся в стременах. Что-то вроде черного цветка проткнуло его правое плечо. Человек упал на спину с поднятыми кверху ногами, его лошадь рванулась в сторону, и они исчезли в сгустившемся тумане.
«Вансен ошибался: ночь уже наступила», — это все, о чем успел подумать Баррик.
Принц повернулся, чтобы позвать человека справа, но пока искал его глазами, что-то пролетело прямо у него перед лицом — так близко, что скользнуло по носу. Бледный мужчина, что скакал справа, поднял щиток шлема: его черные глаза были огромными и совсем без белков. Баррик завороженно смотрел на него: человек… существо… не важно, кто он… схватил вторую стрелу. Баррик понял, что не успеет увернуться, поэтому ухватился за поводья здоровой рукой и направил коня боком на противника. Лук неприятеля с силой ударил принца по лицу. Стрела унеслась ввысь, не причинив никому вреда. Баррик замешкался с мечом, сумев лишь повернуть коня как раз в тот момент, когда враг сделал выпад в его сторону. Человекоподобное существо, вцепившись во вьючный ремень коня Баррика, повисло в своих стременах. Его лошадь скакала рядом с Котелком. Несмотря на беспощадную тряску, противник Баррика тянулся к ножнам, к кинжалу.
Крича от отвращения и страха, Баррик бил врага по незащищенному лицу. Шлем свалился с головы сумеречного, открыв взгляду длинные серебристые волосы. Существо изо всех сил подтягивалось, чтобы сблизить лошадей, между которыми оставалось уже не больше ярда. Баррику наконец удалось вытащить меч из ножен. Он не целясь ткнул врага в лицо, потом стал рубить по бледным рукам с когтями, державшимся за его седло, пока противник не убрал окровавленные пальцы. Лицо с вытаращенными черными глазами стало отодвигаться, сверкнули доспехи, тело рухнуло в траву — и все. Лошадь без седока пробежала еще несколько шагов, потом свернула в сторону и исчезла в тумане.
Баррик остановил коня и какое-то время просто сидел в седле, пытаясь восстановить дыхание. Его бешено бившееся сердце готово было выпрыгнуть из груди. Где-то справа раздавались хриплые крики, но в тумане ничего не было видно. Несмотря на объявший его ужас, Баррик понимал, что нужно двигаться дальше, а не дожидаться, пока из тумана на него набросится новая тварь.
«Они должны были оставить меня дома. Я мог бы сейчас быть в замке».
Он пришпорил коня и поскакал в ту сторону, откуда доносились крики.
Тайн Блушо и еще десяток рыцарей и вельмож сражались рядом, и к ним присоединился Баррик. Врагов вокруг них было много, но не слишком. Между атаками выдавались промежутки, когда Баррик мог отдышаться и глотнуть воды. Он одной рукой умудрялся управляться с бурдюком, висевшим под седлом. Сейчас принц со смущенной душой благодарил своего мучителя Шасо, безжалостно тренировавшего его все эти годы.
Один или два раза туман рассеивался настолько, что Баррик видел группы воинов. Когда туман откатывался и взорам открывалось поле боя в вечернем свете, со всех сторон раздавались победные крики, к которым присоединялся и голос Баррика. Они отразили первую атаку сумеречных существ. У Баррика появилась надежда. Если бы они смогли собраться вместе и организовать сопротивление, как и предлагал Вансен (всего несколько часов тому назад, а казалось, что прошли годы), а потом отойти и увлечь за собой сумеречных!…
Призрачных чудовищ оказалось меньше, чем представлялось вначале, но они были тяжелым противником. И не столько из-за свирепости, сколько из-за необычного вида. Большинство монстров походили на людей, зато доспехи и оружие поражали странностью формы и цвета. Порой чудища оказывались раза в два больше любого смертного: коренастые, с клочками грязного меха, с морщинистой, как у черепахи, толстой кожей, очень сильные, но медлительные. Баррик видел, как трое верховых копейщиков уложили такого великана, и вопил от восторга, когда чудовище рухнуло на землю и задергалось в луже черной крови.
Были в сумеречной армии и мелкие существа с красными волосами, с вытянутыми узкими лицами, похожими на лисьи мордочки. Они держались группами. Были и создания, похожие на обезьян, сплошь покрытые темным спутанным мехом, безликие, но с яростно сверкавшими глазами. Другие твари казались окутанными туманом, поэтому даже при свете солнца их было трудно разглядеть, как отражение в мутной воде заросшего пруда, и создавалось впечатление, будто копья и мечи не могут поразить их. В рядах чудовищного войска сражались и волки: бесшумные, очень быстрые и пугающе умные. Они уже завалили несколько лошадей, кусая их за ноги и незащищенные части живота, отчего несчастные животные начинали спотыкаться и падали.
— Туда! — закричал Тайн.
Голос предводителя армии оставался решительным, хотя шлем его уже был искорежен, а меч покрылся зазубринами.
Всадники без колебаний поскакали за ним туда, где в тумане виднелась одна из групп сражавшихся, где сверкали мечи. На три или четыре десятка воинов Мейна Калога наседало примерно столько же противников. Тайн, очевидно, думал объединиться с воинами Калога, чтобы перейти к обороне, и Баррик с радостью последовал за ним. В течение последнего часа он словно парил в поющей тишине: слышал, но не воспринимал шума битвы, криков ужаса и боли, разносившихся в тумане. Сейчас туман в его голове начал рассеиваться, хотя тот, что стелился по склонам холмов, не собирался исчезать.
Когда к Баррику вернулась способность нормально мыслить, он понял, что хочет только одного: выбраться из этого мрака любым способом. Он больше не хотел убивать, даже этих мерзких монстров. Он больше не хотел, чтобы им гордились. Ему было безразлично, что о нем подумают.
«Война — это ложь», — думал принц.
Мысли в его голове распались на отдельные слова и напоминали осколки разбитой вещи, в которых еще угадывалась прежняя форма.
«Никто никогда не пожелал бы такого. Ужасно. Если бы они знали… Никогда».
Тайн скакал во главе их небольшого отряда и едва успел остановить коня, когда увидел пробивавшееся сквозь ряды рыцарей огромное чудовище. Оно расталкивало тяжеловооруженных воинов и лошадей, как пьяница разгоняет рой пчел. Блушо успел поднять меч в
