с ней — зависит от твоего поведения. А теперь отчаливай, пока этот вахтер не заявился вынюхивать, в чем дело.
Мне вовсе не улыбалось стать причиной еще одного убийства.
— Ладно.
Мы плавно отчалили от пирса,направляясь к выходу в открытое море между двумя светящимися бакенами. Другого пути не было.
Беркли уселся напротив меня на палубе, свесив ноги в кокпит и дымя сигаретой.
— Отличная работа! — перекрывая стук двигателя, поздравил он то ли меня, то ли себя.
— Полагаю, что так, — ответил я. — Если убийство людей считается у вас работой.
— Ты имеешь в виду Макслея? К сожалению, мы не смогли избежать этого.
— Конечно, — холодно бросил я. — Это был всего-навсего несчастный случай…
— Нет, не несчастный случай. Назовем это продуманным риском. — Он сделал минутную паузу, затягиваясь сигаретой, после чего продолжил: — Кстати, к тебе это тоже относится. То, что ты здесь, на борту, также является продуманным риском. Я в достаточной степени умею обращаться с малыми судами, чтобы привести яхту в залив, но я не смогу отыскать нужное место. Ты нам нужен. Мы не станем тебя убивать, если в этом не будет необходимости. Обмозгуй это как следует на досуге и, прежде чем что-нибудь предпринять, представь себе раздробленное пулей колено с нагноением, гангреной и прочими прелестями. Для лечения есть только аспирин и йод. И представь себе, что мы можем сделать с миссис Макслей, если ты станешь валять дурака. Один из нас будет все время следить за тобой. Делай то, что тебе скажут, и у тебя не будет неприятностей. Все ясно?
— Да, кроме одного. Ты сказал, что это не игрушки. Тогда что же это? Какой смысл во всей этой заварухе? Куда мы направляемся? Можешь ты мне это объяснить?
— Конечно. Мы ищем самолет.
— Ты имеешь в виду тот, который Макслей утопил в океане? И вы намерены отыскать его после того, как прикончили единственного человека, который знал, где это случилось?
— Она тоже знает, — спокойно заявил он. — За каким же чертом мы тащим ее с собой?
— Послушай, он был один на самолете во время катастрофы. Откуда же она может знать?
— Он ей сказал.
— Ни черта вы не найдете, ищите хоть до самого второго потопа!
— Найдем. Он знал это место и был уверен, что разыщет его, иначе он не стал бы нанимать тебя. Значит, это должно быть у какого-нибудь приметного ориентира, вроде одинокого рифа или отмели, и он не мог не сказать ей. Она уже сообщила мне в общих чертах, где находится это место: на запад от Скорпионьего рифа. Знаешь, где это?
— Взгляни на карту, — коротко бросил я. — Послушай, Беркли, ты глуп как пробка или еще глупее. Даже если ты и найдешь самолет, эти деньги невозможно будет спасти. Я не говорил ей этого раньше, потому что главной задачей было избавиться от вас. Теперь, когда эти деньги пробыли столько времени под водой, они превратились в размокшую кашу…
— Деньги? — перебил он меня. В его голосе послышалось неподдельное изумление.
— Не строй из себя грудного младенца. Вы же не собираетесь разыскивать этот самолет только для того, чтобы выудить пару сэндвичей с ветчиной, которые он захватил с собой в полет?
— Она тебе сказала, что в самолете были деньги, так что ли?
— Конечно, так, что же еще? Они хотели добраться до побережья Центральной Америки, чтобы удрать от тебя и твоих горилл…
— А я ломал себе голову, какую сказочку она тебе наплела!
— Что ты имеешь в виду?
— Ты дурак, Маннинг! Мы ищем не деньги. Мы ищем то, что он украл у нас.
— Я тебе не верю!
— А мне наплевать, веришь ты или не веришь! Кстати, почему ты не веришь нам, а веришь ему? Ведь ты его ни разу не видел и совсем его не знаешь.
— Я знаю ее. Она врать не станет!
Он гнусно ухмыльнулся:
— Не станет? Вот как?
'Балерина' плавно закачалась на океанских волнах, значит, мы вышли за волнорез. Я разглядел впереди огонек морского буя, отмечающего главный фарватер. Почему Беркли старается запудрить мне мозги? Он был хозяином положения. Зачем же ему понадобилось мне лгать?
— Я нашел один из чемоданов, которые она отправила на борт!
Я обернулся. Это был голос Джорджа Бартфильда, белобрысого бандита, доносившийся снизу.
— Карта в нем? — спросил Беркли.
— Нет, — ответил Бартфильд, поднимаясь на палубу и таща за собой черный чемодан, который он поставил у ног Беркли.
— В нем отличная начинка. Около восьмидесяти тысяч, примерно, но карты нет ни одной.
— Что?! — вырвалось у меня.
— Что это с нашим Дон Кихотом? — усмехнулся Бартфильд.
— Его кто-то укусил?
— Кажется, до него лишь сейчас дошло, — пробормотал Беркли. — Она сказала ему, что в самолете куча денег.
— О! — протянул Бартфильд. — Я давно мечтал увидеть что-нибудь подобное перед смертью, а теперь мои мечты сбылись. Парню за тридцать, а он все еще верит женщинам!
Я почувствовал себя не в своей тарелке:
— Заткнись, ты, сосунок! Открой чемодан и посвети. Фонарь на койке у штирборта.
— Я захватил его с собой. — Бартфильд раскрыл чемодан, включил фонарь, и я увидел тугие пачки двадцаток, полусотенных и сотенных банкнот.
'… я продала все свои драгоценности, все, что могла, под залог машины… это наш последний шанс… я не знаю, почему они хотят убить его… это случилось где-то на вечеринке…'
— О'кей. Закрой чемодан, Бартфильд.
— Ты, кажется, хотел сказать: 'Закрой чемодан, сосунок!'
— Заткнись, мразь!
— Слушай, Джо, — произнес Бартфильд, — сколько времени тебе понадобится, чтобы изучить навигацию?
— Слишком много. Оставь его в покое.
— Когда-то я был хорош на ринге, — продолжал Бартфильд. — Не попытаться ли выбить дурь из этого недотепы?
— Перестань! — сердито отрезал Беркли. — Даже если нам самим и удастся отыскать это место, нам все равно понадобится водолаз.
— Любой из нас с аквалангом…
— Джордж, — мягко промолвил Беркли.
— Хорошо, хорошо…
— Что в самолете? — поинтересовался я.
— Бриллианты, — ответил Беркли. — Куча бриллиантов.
— Чьих?
— Наших.
— И она знает об этом?
— Да.
Я хотел знать все до конца.
— И они собирались бежать от вас в Центральную Америку?
— Да. Только Макслей не мог взять ее с собой в самолет, потому что должен был взять аквалангиста.
Я был идиотом, развесившим уши ослом. Я поверил ей. Даже когда я было почувствовал, что ее история звучит фальшиво, я все равно верил ей. Я думал, что она не станет мне лгать. О, нет! Конечно нет!
