– А не похож вроде.
– Ну, на то и был расчет. Он же прятался, типа. Новая личность, и все такое.
– А-а. Но это не вернет вам «Хопперз», вот что я скажу.
– А вот это не твоя забота. Давай шевелись, мудила. – Он ткнул стволом мне под ребра, вполне вероятно, сломав одно из них.
– Погоди, а как же насчет Легза?
– А что опять насчет Легза? Шевелись.
– Он ведь вернул хреновину Фентону.
– Хуйня. Это ты сделал. И ты же спер ее у Мэнди. Она нам все рассказала. Ты отобрал у нее коробку и ударил большим камнем. Тебе много за что придется ответить. И за все это ты ответишь сегодня. Это я тебе точно говорю.
– Это Легз. Фентон мне сказал, что это Легз. Легзи украл эту хрень у Мэнди и вернул ему.
Я ненадолго умолк, чтобы взглянуть на Ли и понять, собирается ли он что-нибудь сказать. Но сказать ему было нечего. А это значит – он на крючке. И осталось только подсечь.
– Вот что, Ли. Теперь слушай очень внимательно, потому что это прямо тебя касается. Хочешь вернуть «Хопперз»? Хочешь, чтобы над дверью было большими буквами написано МАНТОН? Так вот, у тебя будут с этим большие проблемы. Потому что в обмен на свою хреновину Фентон переписал на Легза половину «Хопперз». Ну и как тебе? Легз по-прежнему зашибись какой хороший пацан?
Ли поскреб подбородок, пожевал губу и посмотрел на Джесса.
– Ты что думаешь, Джесс? Можно ему верить?
– Не. Йобный удак. Уйить на уй… – Ну, и все в таком духе.
Когда я повернулся к Ли, он вдарил мне по животу и сказал, чтобы я пошевеливался или умру, бля, прям здесь и сейчас. Я свернул в переулок, он пинал меня по заднице, а Джесс нес какую-то белиберду. Мясной Фургон был припаркован прямо на дороге, на тротуар он не влез. Джесс открыл заднюю дверь, а Ли пока Тыкал обрезом мне в нос. Я посмотрел в магазин и перехватил взгляд сидевшего там чувака. Он покачал головой и снова уткнулся в газету. А пару секунд спустя я оказался в кузове Мясного Фургона, первый раз в жизни. Двери захлопнулись.
Я изо всех сил зажмурился и поначалу попытался об этом не думать. Это просто обычный гребаный фургон, как и все остальные, сказал я себе. Я ждал, пока откроются и хлопнут передние двери и заведется двигатель. Но этого не произошло. Мне показалось, я просидел без движения часа четыре, не меньше, хотя могло быть и полминуты. У меня затекла правая нога, и я попытался ее выпрямить.
Я по-прежнему хотел убедить себя в том, что лежу на скамейке в парке. Но чего-то не очень получалось. В голову просачивалась всякая хрень касательно фургона, и я начинал все знать. Для начала запах. Засохшая кровь и дизельное топливо.
Я, открыл глаза и обнаружил, что внутри не кромешная тьма, как мне показалось. Откуда-то спереди пробивался тусклый свет. Я посмотрел туда и обнаружил маленькое прямоугольное окошко, заляпанное грязью. Света сквозь него проникало мало, но вполне хватило, чтобы понять, что кроме меня в фургоне почти ничего нет. Если не считать дерьма и грязи, единственное, что там еще было, – брезентовый сверток в передней части фургона.
Я пошел к задней двери, чтобы посмотреть, не смогу ли я ее открыть. Она была крепко заперта, и я не смог найти ручку. От этого я запаниковал и слегка съехал с катушек. Я начал молотить ногой по железной двери, как будто это покрышка трактора. Только это была не покрышка. Это была металлическая дверь, и мне было больно. Я перестал стучать в дверь и упал, ушибив плечо. Может, я закричал от боли, такое вполне могло быть, и уж точно как следует выматерился. Пока я лежал и корчился, я заметил какое-то движение впереди за стеклом. Я встал и подошел ближе.
Я собирался протереть стекло, когда заметил, что грязь скорее похожа на отпечатки пальцев. Новые жирные отпечатки поверх старых засохших. Я не хотел к ним прикасаться, так что просто подобрался поближе и посмотрел в окно. Не было видно ни хрена, все размыто, сбоку можно было различить дворник. Что-то подсказало мне глянуть направо. И конечно же увидел там чью-то макушку, прямые темные волосы на аккуратной маленькой голове.
– Эй! – заорал я. – Кто это?
Голова отодвинулась назад, я перестал ее видеть. Но раньше-то я ее видел, точняк. Так что я ударил по панели здоровой ногой и снова закричал. Не видел я причин этого не делать. А этот чувак спереди не мог быть одним из Мантонов, потому что не слышал, как Ли и Джесс вернулись. А если это не Мантон… Ну, тогда просто не знаю кто. Но кто-то же там был.
– Эй, ответьте мне, мать вашу. Я Ройстон Блэйк, начальник охраны…
– Я знаю, кто ты, – ответил мне женский голос. Знакомый, как и все голоса в Мэнджеле. А потом с другой стороны стекла появилось лицо. Оно было так близко, что я ничего не мог различить. Но я все равно знал, кто это. – И твою должность я знаю. И… заткнись бога ради.
На девушек нельзя ни кричать, ни материться. Даже когда они кричат и матерятся в твой адрес. Даже когда тебе больно и ты заперт в кузове Мясного Фургона, а она сидит впереди, ей там тепло и хорошо. Это то, что отличает нас от обезьян, так говорят. И я с этим согласен. Так что когда я заговорил, я заговорил спокойным и рассудительным голосом.
– Так вот, Мэнди, – сказал я. – Я не знаю, что ты там делаешь. Мне кажется, тебя там быть не должно, ведь последний раз, когда я тебя видел…
– Заткнись, Блэйк, просто заткнись. – Она снова села на водительское место, так что я ее не видел. Но ее голос звучал не дальше, чем в двух футах от меня. – Я слышала обо всем, что ты наделал. Чем меньше ты будешь говорить, тем лучше, так мне кажется.
– Что ты слышала? Что бы там ни было, Мэнди, говорю тебе, это неправда. Я не…
– Что ты наделал? Что ты наделал, а? Ты убил моего брата. Убил маленького Барри… и… все, что я могу
