Праксис

Алихан с трудом выдавливал слова.

— Я перенес инструменты в капитанскую каюту, господин. Но времени хватило только на то, чтобы осмотреть стол — там ничего не оказалось.

— Как ты полагаешь, если я уменьшу ускорение до двух g, ты сможешь удержать в руках… инструменты?

— Думаю, что смогу, господин.

— Отлично. Конец связи. — Он возвысил голос, чтобы привлечь внимание Эрукена. — Ходовая часть. Снизить ускорение до двух g.

— Слушаюсь, милорд. — В голосе Эрукена слышалось явственное облегчение. Невыносимая тяжесть перестала давить на грудь, остов «Короны» застонал, стряхивая с себя напряжение.

— Милорд? — в наушниках Мартинеса раздался голос Вондерхейдте. — Разрешите мне выйти в туалет? Я пил кофе, когда проверял корреспонденцию, и…

Мартинес усмехнулся. Бытовые мелочи вечно губят всю романтику.

— Разрешаю, — ответил он. — На время отсутствия переключи каналы связи на мой пульт. Да иди поаккуратнее.

Двигаться при удвоенной тяжести — все равно что ходить, таская на плечах еще одного человека, — возможно, но стоит соблюдать осторожность. В такой обстановке растяжения связок и переломы — обычное дело, а в сложившихся обстоятельствах все члены экипажа нужны были Мартинесу целыми и невредимыми. Доктор «Короны» — на самом деле всего лишь фармацевт второго класса — был заодно и доктором футбольной команды, и он остался вместе с футболистами на Магарии.

Но не вести же корабль с описавшимся экипажем.

— Кому еще нужно в туалет? — почти все подняли руки. Сильные перегрузки всегда плохо сказываются на мочевых пузырях.

Начав думать на эту тему, Мартинес пришел к выводу, что и ему не мешало бы дойти до туалета. Он сделал общекорабельное объявление, что наступившую передышку стоит использовать, чтобы оправиться, опять-таки соблюдая особую осторожность.

Если «Короне» суждено уцелеть в ближайшие часы, он оденет всю команду в скафандры со встроенными санитарными принадлежностями.

Уже четыре члена экипажа успели по очереди посетить туалет, когда пришел сигнал от Алихана.

— Я открыл сейф, господин. Но там этого нет.

Мартинесом овладела слепая ярость. Эта неудача может стоить жизни им всем.

— Обыщи комнату, — приказал он. — А потом его офис.

— Слушаюсь, господин. А в офисе у него есть сейф?

— Не знаю. Если есть, сам знаешь, что с ним делать.

Мартинес был последним в очереди в туалет. Согнувшись под собственным весом, он как раз добрался до рубки, когда на связь опять вышел командующий кольцом.

— Там наш каплей, милорд! — радостно воскликнул Вондерхейдте, как будто появления на экране изображения Тарафы было достаточно, чтобы справиться со всеми бедами и решить все проблемы, с которыми пришлось столкнуться «Короне».

— Не лезь в разговор, — приказал Мартинес. Осторожно опустившись на амортизатор, он освободил подвес своего сиденья, чтобы сидеть поудобнее, и опустил дисплей на уровень лица.

Что будет, если посреди беседы выкрикнуть: «Где ваш капитанский ключ?» Успеет ли Тарафа ответить, прежде чем мятежники его оттащат или вырубят связь? Да и решится ли Тарафа ответить ему?

Кроме того, задав этот вопрос, он тем самым подтвердит худшие подозрения командующего кольцом, и тот может незамедлительно выпустить целую стаю ракет, направленных на «Корону».

Пожалуй, лучше не спрашивать.

— Мартинес на связи, — сказал он.

С экрана на него сердито глядел Тарафа, изображение слегка дрожало и подергивалось. Видимо, он разговаривал сейчас в чью-то нарукавную камеру, ведь на нем самом был только безрукавный тренировочный костюм. Сзади доносились крики толпы. Тарафа был в каком-то помещении официального вида, и его голос отдавался эхом от стен — наверное, это было где-нибудь в коридоре футбольного стадиона.

— Чего это мне тут говорят, что ты запустил «Корону» и летаешь, как шутиха, над кольцом? — потребовал ответа Тарафа.

Время, подумал Мартинес.

— Я слышал, что «Корона» выигрывает при трех к одному, милорд, — сказал он, — Позвольте принести мои поздравления — ваша идея приносит отличные плоды.

— Теперь уже четыре к одному, — тщеславно отметил Тарафа, слегка умеряя свой гнев.

— От Серенсона к Вилле, от него к Ямане, оттуда к обратно к Серенсону и от него к Дигби — и гол. Блистательно, милорд.

— Благодарю вас, — проворчал Тарафа. — Но мне нужно скорее вернуться к команде — надо проследить, чтобы нам не забили гол в последние минуты матча.

— Конечно, милорд. Как жаль, что вас оторвали от игры.

— Мой корабль, — Тарафа прищурился. — Что там происходит с моим кораблем?

— Вооруженные наксиды пытались проникнуть на борт «Короны», милорд. Мне пришлось увести ее из дока.

Тарафа снисходительно улыбнулся:

— Все разъяснилось. Это была неожиданная инспекция.

— Они были вооружены, милорд, — настаивал Мартинес. — Зачем инспекции приходить с оружием? Они штурмовали все корабли на станции. Группами аж по сорок на каждое судно. Наксиды. Только наксиды. И все вооруженные.

Тарафа бросил беглый взгляд в сторону на кого-то стоящего рядом.

Мартинес осторожно уточнил:

— Скажите, милорд, это наксиды рассказали вам о происшедшем? И сейчас вы тоже среди наксидов?

Тарафа задумался и снова посуровел.

— Конечно же, наксиды, — решительно ответил он наконец. — Они же служащие командующей флотом Фанагии. — В его голосе появились обвиняющие нотки. — Вы заставили комфлотом вникать в это дело, Мартинес! Вы хоть соображаете, что это значит?

Раздался восторженный рев бушующей неподалеку толпы, и на лице Тарафы появилось нетерпение.

— Мне нужно вернуться к игре. А вы разворачивайте «Корону» назад и возвращайтесь на станцию — возвращайтесь, и все утрясется.

У Мартинеса упало сердце. Он понял: вот та грань, за которой уже нельзя медлить.

— Вы говорите свободно? — осведомился он. — Никто не принуждает вас говорить мне это?

— Конечно, — фыркнул Тарафа. — Возвращайте «Корону» на кольцо, и мы все устроим как надо.

— Да, милорд, — ответил Мартинес, почти физически чувствуя горечь при мысли о том, что ему придется сказать в следующий момент. Время, напомнил он сам себе. Время решает все. Ему так нужно время.

— Только скажите пароль, — подтолкнул он Тарафу, — и я разверну судно и начну торможение.

Тарафа, уже почти развернувшийся от камеры в сторону футбольного поля, резко обернулся обратно.

— Сказать что? — спросил он.

Мартинес старался сохранить простодушное выражение на лице.