— Позволю себе не согласиться. Главная твоя проблема заключается в отсутствии денег, положения в обществе и близких людей, и ты просто-напросто боишься позволить кому-либо любить тебя, потому что…
— Замолчи! — крик Сулы хлестнул его словно кнутом. Руки ее все ещё были прижаты к ушам, желтый свет из двери кабака отражался в зрачках хищным пламенем. — Мне не нужны твои идиотские рассуждения! Ты ничего, ничего не знаешь!
Торминелы застыли, удивленно таращась огромными глазами-блюдцами на ссорящихся терранцев. Скрипки звучали все громче, отзываясь зубной болью. Мартинес упрямо покачал головой.
— Я…
— Ты тут ни при чем! — перебила Сула. — Вбей это наконец в свою дурацкую башку!
Резко повернувшись на каблуках, она растолкала торминелов и пошла по набережной прочь, мелькая белыми ногами в промозглой темноте. Мартинес стоял как вкопанный, глядя ей в спину.
Опять!
Нижний город, набережная канала, порывы ледяного ветра, отблески ночных фонарей на золотистых волосах. Прошлое повторялось, словно забытый сон. Сколько ещё раз…
Нет! Третьего раза не будет, поклялся он, сжав кулаки. Только не это.
«Ты тут ни при чем»… Ну что ж, ни при чем так ни при чем. Пускай теперь сама разбирается со своими проблемами.
Вернувшись во дворец Шелли, он бросил пальто на голову уродливого бронзового лайона и стал подниматься по ступенькам. К несчастью, навстречу тут же попался Роланд, выносивший в холл поднос с остатками ужина. Поспешно одернув халат, он испытующе взглянул на вытянутое лицо младшего брата и криво усмехнулся.
— Что, получил от ворот поворот?
— Оставь меня в покое, — раздраженно бросил тот, направляясь к себе.
— Ну, если моя помощь тебе не нужна…
Гарет Мартинес обернулся.
— Ты хочешь поговорить с леди Сулой от моего имени? — рассмеялся он.
— Почему обязательно с ней? — Роланд пожал плечами. Его взгляд был полон любопытства. — Неужели все-таки отказала? Странно… упустить такой шанс…
— Мне кажется, — буркнул Мартинес сквозь стиснутые зубы, — что она просто сумасшедшая.
— Ну что ж, по крайней мере ты понял это вовремя, — вздохнул брат.
Не хватало только его сочувствия! Промолчав, Мартинес заперся в своей комнате, сбросил туфли и в сердцах швырнул их в угол.
Ведь сама пришла, сама! Встретила его на кольце, как он ее когда-то, бросилась в его объятия… Все шло как по маслу, и вдруг… Позвонить ей! Позвонить и потребовать объяснений!
Мартинес шагнул к коммуникатору и резко остановился. Сел на кровать и задумался, упершись руками в колени, потом вскочил и принялся ходить из угла в угол. Снова сел… Наконец, решительно подошел к столу и послал вызов.
Сула не отвечала. Когда положенное время истекло и прозвучал сигнал автоответчика, Мартинес прервал связь. Посылать сообщение было слишком унизительно.
«По крайней мере ты понял это вовремя…» — эхом отозвались в мозгу слова Роланда.
Выждав минут двадцать, он снова позвонил, и ещё через час… То же самое.
Где ей быть, как не дома? Сидит небось и посмеивается, глядя, как на дисплее высвечиваются его звонки.
Он долго стоял у окна, глядя в темноту пустых улиц. В глухом завывании ветра под крышей старого дворца явственно слышался треск разбитых надежд.
Сула лежала, свернувшись калачиком на уродливой черной кровати, и прижимала к груди мокрую проплаканную подушку, словно любовника. Рассвет пробивался яркими лучами сквозь щели в шторах. Глаза распухли и чесались. Простыни все ещё отдавали Мартинесом.
Она не плакала уже много лет, с тех пор, как прижала другую подушку, почти такую же, к лицу Кэролайн Сулы.
Тогда, казалось, весь запас слез иссяк, сделав ее каменной и сухой, подобной горной пустыне. Приняв ранг и положение бывшей подруги, она лишь презирала тех, кого обманывала, кто, подобно Джереми Фути, считал себя венцом творения. Никто из этих самодовольных снобов не видел того, что приходилось видеть ей, и не делал, да и не посмел бы решиться на то, что она совершила не раздумывая.
Потом пришел Мартинес и изменил все. Он явился как благодатный дождь, вернув к жизни ледяные мертвые просторы ее души. И вот первые взошедшие ростки снова чахли, лишенные животворной влаги, выжимаемой из них капля за каплей безжалостными тисками раскаяния.
«Почему я не могла ему поверить?» — вновь и вновь повторяла она, в отчаянии сжимая кулаки и колотя ими подушку, словно злейшего врага.
Сигнал коммуникатора напомнил, что сегодня надо идти в суд давать показания по делу Блитшартса. Глаз в эту ночь она не сомкнула ни на секунду. Поднявшись с постели, Сула с трудом распрямила затекшую спину и пошла в душ.
С отвращением натянув мундир и заварив чай, она не стала его пить. Экран коммуникатора одиноко мигал за открытой дверью темной спальни. Сула ещё вчера приказала ему не отвечать на внешние звонки, полностью посвятив вечер сбору информации о Генном банке пэров и существующем законодательстве. Данные она закачивала в нарукавный дисплей и потом, сидя в такси по пути в суд и ожидая вызова в приемной, читала все подряд, кипя от злости. Мартинес не ошибался: капля крови требовалась от вступающих в брак пэров не только на Заншаа и во всей столичной звездной системе, но и в большинстве других миров. Планет, где пэры обходились без генной регистрации, оказалось всего около тридцати, включая Дандафис, Магарию, Феларус, Терру и Спаннан, где она родилась.
Едва ли она убедит Мартинеса пожениться где-нибудь в замшелой провинции, не возбудив подозрений. Оставалось лишь надеяться, что какая-нибудь лазейка все-таки найдется. Сула дала компьютеру задание самому проверить все возможные базы данных по ключевым словам.
Выступая перед судом, она нашла наконец, на ком выместить разочарование, благо адвокат страховой компании, подавшей иск, дал для этого немало поводов. «Вы это уже спрашивали один раз! Плохо слышите? Или у вас проблемы с умственным развитием?» Адвокат семьи Блитшартсов потирал руки, однако потом настал и его черед. «Что за идиотский вопрос? У меня на службе даже кадет спрашивал бы толковее, иначе я приказала бы ему перейти на сторону наксидов — от такого подарка они быстро бы загнулись!»
Выплеснув таким образом гнев, Сула почувствовала себя хотя и немного лучше, но какой-то опустошенной. Она вернулась домой, выпила чашку холодного чая и перекусила на скорую руку из запасов, приготовленных для Мартинеса. Затем снова легла на кровать и принялась размышлять.
Надо было ему поверить. Просто взять и сказать: «Я не настоящая леди Сула. Та умерла, и я заняла ее место. Если кто-нибудь проверит данные в Генном банке, все вскроется».
Но тогда… тогда придется сказать,
— Воплощение аристократической сдержанности… Ты не находишь? — Роланд Мартинес обвел рукой зал, оформленный в невыразительном абстрактном стиле.
Практически голые однотонные стены оживляло лишь несколько живописных полотен, также в основном пустых, если не считать крошечных цветных завитков, чуть смещенных от центра. Одну картину трудно было отличить от другой.
— Корабль, только что вышедший с верфи, и то оформлен интереснее, — проворчал Гарет, хмуро взирая на толпящихся гостей.
Впрочем, выражение лица лорда Еситоси, стоящего у дальней стены в окружении новых
