верных людей, Четырнадцатая эскадра должна совершать рейды, подобные нашим. Дофаг и Кангас, насколько я знаю, будут удерживать позиции между новым местом пребывания парламента и наксидами…
Мартинес сжал под столом кулаки. Если бы не идиоты из штаба, эскадра шла бы в бой под его командованием!
Леди Чен продолжала:
— Правление флота дало мне значительную свободу действий. Мы не должны приближаться к Наксасу, Магарии и Заншаа, но в остальном вольны выбирать цели по своему усмотрению. — Она дала команду, и на карте появилась красная ломаная линия. — Вот предварительный курс, посмотрите и скажите, что вы думаете.
Хорошо, миледи.
Мартинес впился взглядом в карту. Протипан, Маздан, Коэль, Аспа-Дарла, Бай-до, Термейн… Первые три системы пустые или слабозаселенные, остальные — индустриальные и стратегически важные. Аспа- Дарла изобилует тяжелыми металлами, мощные верфи Бай-до важны для пополнения наксидского флота, Термейн… впрочем, он уже порядком подзабыл астрографию и толком не знал, чем торгует Термейн, но система богатая, это точно.
— Я попрошу вас, — сказала леди Чен, протягивая руку за чашкой кофе, — основываясь на этих прикидках, разработать серию учебных упражнений… то есть, как теперь это называется, «экспериментов». — Она подмигнула, и Мартинес улыбнулся в ответ. — Мы должны нанести максимальный урон военной промышленности наксидов, по возможности избежав жертв среди гражданского населения, поскольку предполагается, что большая часть его лояльна, и такое положение следует сохранить.
— Полностью согласен, миледи, — кивнул Мартинес, думая о том, что в конечном счете настроения среди населения мало что будут решать в этой войне.
Миши нахмурилась, снова взглянув на карту.
— Я также попрошу вас провести специальные учения на случай, если в этих системах мы встретим сопротивление. Нам пока не известна точная дислокация сил мятежников, в частности, где находятся восемь кораблей, которые видели на Протипане, не говоря уже о том, что нам могут сесть на хвост…
— Понял, миледи, — снова кивнул он. — Приступлю немедленно.
— Есть вопросы?
— Когда должны пройти первые учения?
— Ну… завтра вы можете отдохнуть, а потом начинайте готовиться. Значит, через три дня.
— Я уже достаточно отдохнул, миледи, — улыбнулся он. — Можно и через два.
Леди Чен кивнула.
— Ну что ж, если вы уверены… Ещё вопросы?
Мартинес немного подумал.
— Пока нет, миледи. Хотя… Могу я спросить, что случилось с моим предшественником? Странно было бы отправиться на столь сложную миссию без помощника по тактике.
Миши вздохнула.
— Лейтенант Козинич в день мятежа на Харзапиде находился вне корабля и был ранен в голову, когда кольцевую станцию обстреляли антипротонными лучами. К моменту начала миссии он считал, что достаточно поправился, но потом… К сожалению, мы его потеряли. — Она покачала головой. — Очень жаль его, хороший был офицер.
Капитан опустил глаза. Его неслыханная удачливость, позволившая получить выгодное назначение, для кого-то означала смерть.
Распрощавшись с командующей, он отправился к себе в каюту, где Алихан уже ждал с чашкой горячего какао.
— Ну, как тебе «Прославленный»? — спросил Мартинес.
Ординарец пожал плечами.
— Классный корабль, обученная команда… Каждый знает свое дело. Вот только капитан… не понимают его люди.
Мартинес усмехнулся.
— Разве мысли начальника не должны быть тайной для подчиненных?
Алихан лишь покрутил усами, ясно давая понять, что для него ни один офицер никогда не был тайной.
— Они его не любят, — вынес он свой вердикт.
Привлеченный ароматом какао, Мартинес потянулся за чашкой.
— Если он и у них в каютах малюет младенцев с крылышками, то я их не виню, — задумчиво произнес он.
Сула ходила между рядами подержанного платья, выбирая одежду. Терранский квартал, намеченный для переезда, расположился на берегу огромного грязного водоема, заполненного дряхлыми суденышками и ремонтируемыми баржами. Уши ломило от непрерывного грохота отбойных молотков и рева моторов. Панельные жилые дома были ветхими, улицы наполняла толпа. Бродяги спали прямо на тротуаре, и при виде некоторых из них Макнамара старался держаться поближе к Суле. Трущобный Риверсайд сильно напоминал Фабы, место, где прошло ее детство, только одевались здесь совсем иначе — ярче, пестрее и в другом стиле, а сапогам предпочитали громоздкие башмаки на резной деревянной платформе. Выйдя на улицу, Сула раза два чуть не упала, поскольку за годы службы на флоте привыкла к удобной обуви.
— Знаешь, Люси… — задумчиво начал Макнамара, глядя на нее.
Теперь Сулу звали Люси Добрак. Все члены команды номер четыреста девяносто один носили новые имена.
— Да, Патрик?
— Ты ходишь, как флотский офицер. Спина прямая, плечи назад. Постарайся сутулиться хоть немножко, а то и переодеваться нет смысла.
Сула благодарно улыбнулась через плечо. Бывший пастух из горной деревушки был совсем не дурак.
— Спасибо, — сказала она, сгорбившись и засовывая руки в карманы.
В доме не было ни консьержа, ни привратника, лишь престарелый дворник-даймонг, который обитал внизу под лестницей и показывал квартиры новым жильцам. В подъезде стоял запах плесени, мебель рассыпалась на части, стены покрывали непристойные надписи, а настенный дисплей украшала большая царапина.
— Мы снимем, если вы все покрасите, — поморщилась Сула.
— Я дам вам ведро краски и кисти, — музыкально фыркнул даймонг, — красьте сами. — С видимым удовольствием он содрал с шеи полоску гнилой кожи и уронил под ноги.
— Сколько, вы говорите?
— Три в месяц.
— Чего, зенитов?! — возмутилась Сула.
Дворник издал гнусавый протяжный звук, означавший презрение.
— Тогда сами звоните хозяину и торгуйтесь.
Менеджер, лысый терранец, настаивал на своей цене, но Сула быстро поставила его на место.
— Вы сами-то здесь были? — спросила она, прекрасно зная, что не был года три, а может быть, и никогда. Потом взяла ручную камеру от компьютера и обвела ею комнату. — Какой дурак станет платить за это три зенита? Вы видите эти пятна? А может, показать кухню?
Сбив цену до двух зенитов с месячным залогом и платой за три месяца вперед, она оплатила услуги дворника, доставая из кармана одну за другой пластиковые монетки и отчаянно торгуясь. Потом потребовала расписку.
Наконец старый даймонг зашаркал прочь, оставляя за собой сладковатый запах гниющего мяса. Сула повернулась к товарищам. И у Макнамары, и у Спенс лица были кислые.
— Слушай, Люси, — начал, помявшись, Макнамара. — Зачем нам эта дыра?
Сула усмехнулась.
