Хвосттрубой, Или Приключения Молодого Кота

придумать?» Он вспомнил сказку о лорде Тенглоре, которую рассказывал ему в Холме Драноух.

«О сияющий хвост Харара, — подумал он. — Что хорошего мне это даст? Крылянки мне ничем не обязаны. Они вертятся и смеются надо мной».

Он взглянул на темные воды…

«Я не уверен, что сумел бы уговорить громадную Рыбину не есть меня. Кроме того, — решил он, — все они, должно быть, теперь знают о знаменитой проделке Огнелапа».

Подавленный, он продолжал напряженно вглядываться, был начеку.

На четвертый день пребывания на маленьком язычке земли он увидел нечто двигающееся к нему по волнам.

Низко пригнувшись к земле в кустарнике на краешке суши, он следил, как таинственный предмет, подпрыгивая, плыл через Мурряну. Нечто похожее на половинку ореховой скорлупы, вроде тех, что остаются после трапезы Рикчикчиков. Но эта была больше. Куда больше.

Внутри скорлупки что-то двигалось. Когда она приблизилась к полуострову, он увидел: то был один из Верзил, Мурчел. Верзила двигал взад-вперед в воде двумя длинными ветками.

Скорлупка, серая, как старая древесная кора, проскользнула мимо наблюдательного пункта Фритти и наконец остановилась в бухточке у берегов полуострова.

Мурчел выбрался наружу. Немного повозившись с чем-то похожим на длинную виноградную лозу, он, оставляя отпечатки ступней, зашагал через луга к другим владениям Мурчелов.

Фритти взволнованно помчался по полуострову, перепрыгивая через камни и корни. Добравшись до бухты, осторожно осмотрелся — Верзила скрылся. Тогда Фритти вприпрыжку припустился обследовать странный предмет.

Обнюхал его. Это явно была не ореховая скорлупа — скорее что-то сделанное Мурчелом. Серая краска по краям отслоилась, обнажив дерево. Оно пахло Мурряной, Мурчелом, рыбой и еще чем-то, чего он не мог определить. Предмет был вдвое длиннее самого Верзилы. Фритти долго ходил вокруг, вдыхая странный запах этой штуки, потом прыгнул внутрь. Вынюхивал, расследовал, стараясь понять, почему эта штука движется, как большая серая рыба.

«Может быть, она и у меня поплывет, — подумал он, — и перевезет меня через воду».

Но она лишь лежала на берегу — ей и дела не было до Фритти и до самых сильных его желаний.

Фритти улегся на дно большой скорлупы. Напряженно размышлял, стараясь придумать, как заставить ее перенести его к светящемуся холму. Думал… думал… и задремал от раздумий и теплого полуденного солнца…

Вздрогнув, проснулся. Сбитый с толку, дико огляделся, но не увидел ничего, кроме боков плавучей ореховой скорлупы. По гравию к нему захрустели шаги. Ослабев от замешательства, боясь выпрыгнуть и обнаружить себя перед Верзилой, он юркнул под кучу грубой ткани. Она прикрыла его, когда он сворачивался под ее успокоительной тяжестью.

Шаги Мурчела остановились, а потом вся скорлупка сдвинулась и заскребла по отмели. Изумленный Фритти вцепился когтями в деревянное дно. Скрежет прекратился, и на смену ему пришло ощущение плавного движения. Хвосттрубой услышал, как Верзила тяжело перевалился через край, а после до него донеслись чередования скрипа и плеска.

Через некоторое время Фритти набрался мужества, чтобы высунуть розовый нос из-под прикрытия складок одежды. Перед ним была громоздкая спина Мурчела; Верзила двигал туда- сюда ветками дерева. Скорлупка вся была окружена водой.

«Ведь сказала Матушка Ребум: то, что движется в воде, — подумал он. — Значит, если мне повезет и я не потону в этой странной скорлупке, я, пожалуй, должен буду ее благодарить».

Он свернулся в укрытии — хвост на носу — и снова заснул.

Сколько прошло времени, он не знал. Скорлупка с глухим стуком остановилась. Фритти слышал, как вокруг копошится Мурчел, но приют его не был обнаружен. Мурчел наконец вылез и, топая, ушел. Хвосттрубой какое-то время полежал тихо, потом встал — потянуться и оглядеться.

Перед ним вырос остров. Скорлупка причалила к деревянной дорожке, которая небольшой своей частью протягивалась над водой, а потом кончалась грунтовой тропкой, вившейся вверх по травянистому склону. Вверху этой тропки Фритти разглядел владения Мурчела, а над ними, высясь, как белое, лишенное веток Пра-Древо, вырисовывался Мурчелов холм. Солнце все еще стояло в небе, и белый холм был темным.

Фритти поднялся по неровной дорожке. Трава пружинила под лапами. Шагалось легко. От долетавшего с Большой Воды ветра, который ласкал нос и усы, ему казалось, что он достиг вершины мира.

От громады Мурчелов а гнезда отделилась тень и увесистыми неспешными шагами спустилась по холму ему навстречу. Это был большой пес с широкой грудью и тяжелыми лапами.

Ощущая странную беспечность и самоуверенность, Хвосттрубой продолжал спокойно подниматься по травянистому склону.

Озадаченный вяка склонил набок голову и уставился на него. После мгновенного испытующего осмотра он заговорил.

— Эй, ты там! — пролаял мастиф. — Кто таков будешь? Чего тут делаешь?

Голос у него был басовитый и медлительный, как дальний гром.

— Я Хвосттрубой, мастер Вяка. Приятной вам пляски. А к кому я имею удовольствие обращаться?

Пес покосился на него сверху:

— Гав-Расправ я. Ответь для начала, коли спрашивают. Чего тут отираешься?

— Ах, просто осматриваюсь, — сказал Фритти, миролюбиво помахивая хвостом. — Я попросту прилетел с той стороны воды и подумал: дай-ка огляжусь. Хорошенькое местечко, не правда ли?

— Хоррошенькое, — прорычал Гав-Расправ. — Только не для тебя. Отваливай, ты. — Пес еще раз сердито зыркнул исподлобья, потом снова настороженно наклонил голову на сторону. — Ты сказал — «прилетел»? — медленно выдавил он. — Да разве ж коты летают?

Пока разговаривали, Хвосттрубой постепенно придвигался ближе. Теперь, всего прыжках в пяти от вяки, Фритти уселся и принялся беззаботно умываться.

— О да, некоторые летают, — сказал он. — Собственно говоря, все мое племя летучих котов подумывает сделать этот уголок своим новым гнездовьем. Нужно нам, знаете ли, местечко, где яйца откладывать.

Хвосттрубой поднялся и стал обходить пса, описывая широкий круг.

— Да, только подумайте, — сказал он, озираясь, — сотни летучих котов… больших, маленьких… прелестная идейка, не так ли?

Он почти миновал опасность, когда Гав-Расправ издал басистое рокочущее рычание:

— Коты не летают. Не смей врать!

Мастиф с лаем прыгнул вперед, и Фритти повернулся и помчался вверх по холму. И сразу понял, что там не было ни деревьев, чтобы вскарабкаться, ни забора, чтобы спрятаться, — на вершине холма открытая лужайка.

«Что ж, — вдруг подумал он, — а с чего бы это мне беспокоиться насчет бегства? Раньше я встречал лицом к лицу куда худшие опасности, и выжил».

Он повернулся мордой к огромному мастифу, мчавшемуся на него снизу.

— Подойди, нюхатель навоза! — взвыл Хвосттрубой. — Подойди и переведайся с детищем Огнелапа!

Заливаясь лаем, Гав-Расправ подбежал, не подозревая, что окажется носом к носу с юным, азартным, царапучим котом. Его утробный лай превратился в изумленный визг, когда острые когти прошлись по его брылям.

Словно небольшой рыжий вихрь, Фритти внезапно весь оказался на Рычателе — с когтями, зубами, хриплыми воплями. Потрясенный Гав-Расправ попятился, мотая большущей головой. В ту же секунду, отведя