— А я думаю, мистер Морнингтон прав, — не согласился архидиакон. — Нельзя позволять случаю, пусть даже из ряда вон выходящему, выбивать себя из колеи. Человек беспристрастный этого себе не позволит.
— Но это же убийство'. — запротестовал викарий.
— Какая разница? — пожал плечами архидиакон. — Человека убили, улитку раздавили, — принцип один. Скажите, мистер Морнингтон, а завтра посылать рекламу уже поздно?
— В том-то и дело, — ответил Морнингтон. — Впрочем, не хочу отвлекать вас своими служебными заботами.
— А мы и не отвлеклись, — мирно продолжал архидиакон. — До вашего прихода мы как раз говорили об издательских делах, — и он указал очками на рукопись перед собой. — Вы, наверное, догадываетесь…
Морнингтон постарался изобразить заинтересованность.
— Книги? — словно сомневаясь, спросил он.
— Книга, — мягко уточнил викарий. — Архидиакон написал несколько проповедей и статей о христианстве и Лиге Наций. Они собраны в этом небольшом томике. На мой взгляд, он неплохо пошел бы, а? Вот я о вас и подумал.
— Весьма признателен, — ответил Морнингтон. — Только, вы уж простите за вопрос, готов ли автор поддержать свои желания? Другими словами, заплатить, если придется?
Архидиакон покачал головой.
— Нет, дорогой мистер Морнингтон. По-моему, это не совсем нравственно. Недаром говорят: книга — как ребенок…
Кому не нравятся собственные дети? Это естественно. А вот всерьез полагать, что твое чадо лучше других, проталкивать его — это уж совсем нелепо.
— Не могу согласиться с вашим основным тезисом, — сказал Морнингтон. — Если ваши мысли лучше других, вы просто обязаны их проталкивать. Ох уж эта мне современная демократическая скромность! Почему вы думаете, что издатель, которому вы пошлете рукопись, разберется в ней лучше вас? А если он откажется, что вы будете делать?
— Видите ли, — спокойно отвечал архидиакон, — если от нее откажутся все издатели, мне придется согласиться с ними. Securus indicat — доверяй авторитетам.
— Ничего подобного, — сказал Морнингтон. — Умные люди должны учить мир. По доброй воле он до сих пор не принял ни одной новой идеи, их в него надо заталкивать силой.
Он взял рукопись и принялся листать, читая заголовки: «Протокол и пакт как фазы человеческой совести», «О свойствах наций», «Виды познания во Христе, представленные в человечестве», «Достаточно ли представительна Лига Наций?».
— Насколько я понял, — деловым тоном произнес Морнингтон, взглядывая на архидиакона, — это рассчитано на специалистов, но написано популярно. Ничего не могу обещать, но посмотреть можно. Я возьму рукопись?
— Мне бы хотелось еще поработать в свободные дни, — ответил архидиакон. — Кое-что стоило бы поправить и заодно проверить греческий. Если вам удобно, я занес бы рукопись в издательство в понедельник или во вторник.
— Давайте, — согласился Морнингтон. — Но решать буду не я. Скорее всего, ее отдадут рецензенту- политику. Судя по заголовкам, он вряд ли поймет что-нибудь, но вы все равно приносите. В перечне изданий у Персиммонса такой кавардак! В нем прекрасно уживаются «Флирт феерической Флосси» и «Философские беседы о черной магии». Последнюю книжку, конечно, подсунул Персиммонс-старший.
— Вы же говорили, что он отошел о г дел, — удивился викарий.
— Он у нас Вечерняя Звезда, — усмехнулся Морнингтон, — сияет на фоне всеобщей серости. А попутно встревает во все. Маячит на горизонте, а уж раз в две недели занимает все небо, по крайней мере наше, издательское. Этакое милое создание, упорствующее в оккультизме.
— Боюсь я этого растущего интереса к оккультному, — мрачно промолвил викарий, — вот итог нынешнего безверия и греховного любопытства.
— Греховного? — откликнулся Морнингтон. — Вы думаете, оно всегда греховно? А как же тогда Нов?
— Иов? — переспросил архидиакон.
— Ну, мне всегда казалось, что Нов превосходит своих трех друзей как раз любопытством. Почему это все несчастья сыплются именно на его голову? Друзья просто смирились, а он возьми да спроси: что это Ты, Господи, делаешь и почему?
Викарий покачал головой.
— И услышал, что ему это не по разуму.
— Ему не просто ответили, над ним еще и посмеялись, — возразил Морнингтон, — а это, согласитесь, не одно и то же. Все-таки когда человеку, потерявшему все средства, дом, семью, покрытому язвами и сидящему на куче мусора, говорят: «Посмотри на бегемота»3, здесь чего-то не хватает.
— Иову хватило, — мягко возразил архидиакон.
— Да уж, другого такого дурака поискать, — согласился Морнингтон, вставая. — Мы ведь еще увидимся до вашего отъезда в… Кастра Парвулорум? — уточнил он. — Какое занятное название.
— Жаль, что немногие им пользуются, — вздохнул архидиакон. — Во всех путеводителях это место именуется «Фардль». Жители тоже привыкли к этому названию. Что поделаешь, закон Гримма.
— Закон? — удивился Морнингтон. — Имени того сказочника, который писал для parvuli4? Причем тут закон?
И почему ему подчиняются?
— Он еще и языками занимался, — пояснил архидиакон. — Знаете, законы индо-европейских звуков… «Кастра» куда-то запропастилось со временем, а в «парвулорум» «ф» заменило «п», на место «в» встало «д». Гримм это открыл. Но я-то стараюсь пользоваться прежним названием. Говорят, Цезарь нарек это местечко после того, как его солдаты отобрали детей у бриттов, а он вернул их родителям.
— Не понимаю, зачем Гримму понадобилось вмешиваться в эту историю, — сказал Морнингтон. — Фардль… подходящее название для эссе Мориса Хьюлетта5… Castra Parvulorum6… звучит… вполне по-римски. Ну, доброй ночи, сэр, доброй ночи, викарий. Нет, нет, не провожайте меня.
В тот самый момент, когда Морнинггон помянул в разговоре старшего Персиммонса, последний, сидя в удобном кресле перед камином, слушал отчет сына о дневном происшествии. Грегори Персиммонс выглядел внушительно. Откинувшись на спинку, он с явной иронией наблюдал, как Стивен волнуется все больше, припоминая новые подробности.
— Боюсь, не повредило бы это делам, — внезапно закончил Стивен.
Отец, глядя в огонь, слегка вздохнул.
— Дела… — сказал он. — Я бы не стал о них беспокоиться. Если людям нужны твои книги, они их купят. — Он помолчал и добавил:
— Я заходил сегодня, не застал тебя.
— Да? — отозвался сын. — А мне не докладывали.
— Ничего страшного, — успокоил его мистер Персиммонс. — Наверное, ты был у следователя. В следующий раз, когда будешь отвечать на вопросы, скажи, что тебе надо проконсультироваться со мной. Мне бы хотелось знать, что ты делаешь и какие показания даешь.
Стивен глядел в окно и заговорил не сразу.
— Ты заходил по делу? — спросил он. — Что-нибудь важное?
— Хотел обсудить балансовую ведомость, — ответил отец. — Я там не все понимаю. И еще, по-моему, в плане изданий слишком много романов. Ты просто выбрасываешь деньги.
Чем больше ты на них заработаешь, тем больше их приходится издавать. А я хочу, чтобы сохранялось соотношение между ними и другими книгами. Почему бы тебе вместо всяких Флосси не издать мою «Активную власть»? Стивен, ты слушаешь меня?
— Слушай, слушаю, — не без раздражения ответил сын.
— Так вот, по-моему, ты не собираешься издавать мою книгу, — спокойно продолжал отец. — Ты хоть
