головы».
Мистер Сан не спал и не ел. Он совершенно обессилел и не мог покинуть поле боя — свой лазурный кабинет. Сана настолько поглотило ожидание собственного грядущего краха, что он даже не поднялся с места в ответ на стук Киоко. Та снова забарабанила в дверь. Сан встал и открыл замок.
— Мистер Сан. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете с утра?
Круглую мордашку Киоко озаряла ослепительная улыбка. Сан не мог отвести от нее глаз. Ему казалось, что репортерша похожа на даффла, глядящего на пруга и готовящегося к прыжку, после которого он растерзает свою жертву. В жизни Сан еще не видел такого зловещего выражения лица.
— Мисс Асперсон. Прошу вас, входите.
И он отступил, давая ей дорогу в свой голубой рай. Серебряные сферы влетели в кабинет, весело разбежались по углам, запорхали перед Саном, словно стайка расшалившихся пташек. Киоко, не переставая белозубо улыбаться, вошла и уселась на край пульта.
В кабинете было тихо-тихо. (Сан отключил всю сигнализацию: пусть никто не помешает предстоящей инквизиции.)
Он был в розыске, а теперь пойман с поличным.
Пришел час искупления.
На воротнике рубашки и жилета сверкали бриллиантовые заколки.
— Надеюсь, ты сумеешь развлечься, пока я буду подписывать контракт с бароном?
— Я собираюсь сходить в Белую Комнату, посмотреть выступление Майджстраля.
Обнюхивание.
— Обман и иллюзии. В наши дни с помощью голограмм можно сотворить все что угодно. — Уши Котани отклонились назад. — И все-таки, дорогая, сходить, конечно, можно — хотя бы ради того, чтобы показаться на людях.
— Обман? Не знаю, любовь моя. Мне кажется, что маленькие обманы иногда придают жизни остроту.
Котани внимательно посмотрел на жену:
— Дорогая, это звучит как-то абстрактно.
— Обещаю тебе, — сказала маркиза, беря мужа под руку, — что в будущем я постараюсь говорить конкретнее.
Зут, натягивая на себя одежду, вышел из ванной комнаты в номере леди Досвидерн, где прятался, пока не ушел «Цигнус». Зут не хотел, чтобы даже робот знал, что он провел здесь ночь. На столике перед его возлюбленной высилась горка вафель. Леди Досвидерн улыбнулась Зуту.
— С медом? — спросила она. — Или с ренброком?
— С ренброком. Спасибо.
Зут взял со столика пистолет, убрал его в кобуру и уселся к столу. На темно-красной скатерти блестела серебряная посуда — кофейник, чайник, кувшинчик с горячим ринком. Замечательный, королевский завтрак («по заказу его светлости», и т.д.). Зут считал, что такой завтрак вполне устроил бы и императора — по крайней мере тот примерно так и завтракал, пока не потерпел поражение во время Мятежа, после которого занемог и сошел в криогроб. «А раз так, — решил Зут, — я завтракаю почище императора, да и компания у меня получше».
Леди Досвидерн наклонилась над столиком и взяла Зута за руку. Глядя на него влюбленными глазами, она кончиком языка слизнула с носа капельку меда. Уши Зута наклонились вперед, он улыбнулся. Сердце его согрелось.
— Ты выйдешь за меня замуж? — спросил он.
Ее уши от удивления встали торчком. Леди Досвидерн изумленно уставилась на Зута:
— Разве ты не знаешь, милый?
— Не знаю — чего?
— Я уже замужем. — Она откусила кусочек вафли, наколотой на вилку. — Замужем за лордом Квльпом.
Зут смотрел на нее не моргая.
— Замужеством это, конечно, можно считать лишь с большой натяжкой, — небрежно проговорила леди Досвидерн. — Лорд Квльп считается особью мужского пола только для удобства, потому что женат на особе женского пола. Правду сказать, мне вообще трудно определить, какого он пола, и сильно сомневаюсь, понимает ли он, что такое брак. Так что я почти свободна. А по условиям брачного контракта мне достался и титул, и неплохой пансион, так что я не возражаю.
Зут протянул руку к чашке с кофе, промахнулся, протянул снова, взял чашку, поднес к губам и половину пролил. Межвидовые браки были крайне редким явлением, почти всегда осуждались и заключались большей частью либо по соображениям чисто меркантильным, либо… но об этом Зуту думать совершенно не хотелось.
— Я… потрясен, — выдавил Зут. Горячий кофе обжег его язык.
— Путешествовать с одним дроми, поверь, намного лучше, чем торчать не планете, где они просто кишат. — Леди Досвидерн улыбнулась. Ее пальцы гладили руку Зута. — Понимаешь, его превосходительство, как правило, очень спокоен. Он едет куда бы я ни предложила. Вероятно, мы с тобой могли бы что-нибудь придумать и путешествовать все вместе.
— Вероятно, — промолвил Зут и почувствовал озноб. Он поставил чашку на столик. Леди Досвидерн рассмеялась.
— У тебя такой шокированный вид! — воскликнула она. — У тебя — члена Диадемы!
Зут подыскивал слова для ответа, и тут резко распахнулась дверь. Зут вскочил на ноги. В его ноздри ударил мерзкий запах. В номер вполз лорд Квльп. Тело его возбужденно содрогалось. Леди Досвидерн опрометью бросилась за переводческой клипсой.
— Тревога! — произнес его превосходительство, булькая на еле внятном хозалихском. — Изумление!
Душа Зута трепетала.
— Надеюсь, я смогу вам все объяснить, мой господин, — быстро пробормотал он. — Это я во всем виноват.
Лорд Квльп заметался, как от боли. Стебельки с вытаращенными глазами раскачивались во все стороны и поворачивались.
— Вмешательство! — прогремел его голос.
— Я понимаю, у вас есть причина для беспокойства, мой господин, — продолжал оправдываться Зут. — Но внешняя картина может быть обманчива, и я…
Лорд Квльп встал на дыбы, что-то громко выкрикнул на своем родном языке, опустился на пол и с крейсерской скоростью уполз из номера. Зут растерянно шагнул за ним.
— Мой господин. Я… Ах…
Леди Досвидерн сжала его запястье.
— Я его никогда не видела таким расстроенным. Я должна пойти за ним.
Разум Зута бился в агонии отчаяния. Он погубил репутацию леди Досвидерн, разрушил ее брак, ее мечты о счастье.
— Понимаю, — обреченно пробормотал он.
Леди Досвидерн бросилась в гардеробную, нажала клавишу на сервисном пульте и крикнула, чтобы ей немедленно прислали робота-гувернантку.
«Кошмар, — думал Зут. — Просто кошмар. Как мне искупить свою вину?!»
Камисс крепко спала. Ее ноги, покрытые пятнышками биопластыря, покоились на подушке. Пистолет висел на крючке в прихожей. Жакет официантки, разорванный под мышкой, валялся на полу. Абсолютный Уровень отменили. И Камисс извлекала из этой отмены максимум удовольствия.
Пока робот затягивал шнуровку на костюме Майджстраля, тот искоса поглядывал на экран телевизора. По станционному каналу шла пьеса — старомодный фарс. В той сцене, что показывали сейчас, любовница милорда, переодетая горничной, пряталась в углу за ширмой эпохи Монтийи,
