когда пришли новости о победе над турками. Вот когда народ погулял от души! Тут такое творилось!
— О победе над турками? — Пола сейчас больше интересовала одышка.
— Полгода назад. Неужели вы даже об этом не слышали? Была страшно огромная битва на море, неподалеку от… такое смешное название… Лепанто, кажется. Такой большой битвы еще никогда не было! И мы в ней победили. Ну, испанцы и кое-кто еще нам немного помог. Капитан-генерал Веньер и другие командиры разнесли турецкий флот в клочки. Говорят, в море плавало так много дохлых турок, что можно было перейти с корабля на корабль, не замочив ног. — Глаза мальчика блестели от восторга. — Турецкому паше отрубили голову и насадили ее на пику, потом флот вернулся в Лагуну, волоча за собой мусульманский флаг и все их тюрбаны, и корабли так палили из пушек, что все уже решили, что от грохота город сейчас рухнет в воду! — Мальчик лягнул пятками каменную грудь льва, пофыркивая от удовольствия. — А потом начался такой фестиваль, какого вы и представить не сможете, все пели и танцевали. Даже карманники всю ночь не резали кошельки — но только в ту самую ночь. А фестиваль продолжался несколько недель!
Пол, которого позабавило, как кровожадно мальчик перечислял все эти подробности, внезапно стал серьезным:
— Полгода назад? Но ты не мог прожить здесь дольше нескольких дней, Гэлли. Пусть даже я утратил счет времени, но все равно не могло пройти больше двух-трех недель. Ведь я был с тобой в Зазеркалье — помнишь рыцарей, королев и епископа Хамфри? А потом мы оказались на Марсе, с Браммондом и другими. И было это совсем недавно.
Его гид спрыгнул с каменного льва.
— Не знаю, о чем вы говорите, сеньор. И имен этих я тоже не знаю… может быть.
Он зашагал дальше, но уже медленнее. Пол пошел следом.
— Но ведь мы были друзьями, парень. Ты и этого не помнишь?
Призрачная фигурка припустила трусцой, как будто слова Пола подхлестнули ее. Потом мальчик замедлил шаги и остановился.
— Вам лучше уйти, сеньор, — заявил он, когда Пол подошел, — Возвращайтесь.
— О чем это ты? Куда?
— Да потому что там нет никаких женщин. — Он отвел взгляд, — Я вел вас к знакомым парням, под мост Риалто. К грабителям. Но больше не хочу этого делать. Поэтому вам надо вернуться.
Удивленный Пол покачал головой.
— Но ведь ты сказал, что вроде бы вспомнил. О том, как мы были вместе.
— Не хочу об этом знать! Просто уйдите.
Пол присел и снова взял ребенка за руку, но теперь уже нежно.
— Я ничего не выдумал. Мы были друзьями… и надеюсь, до сих пор ими остались. А на всяких там грабителей мне наплевать.
Наконец мальчик посмотрел ему в глаза:
— Мне не нравится то, о чем вы говорите. Это… как сон. Мне страшно. — Последние слова он пробормотал. — Как вы можете быть моим другом, если я вас не знаю?
Пол встал, все еще держа его за руку.
— Я сам этого понять не могу. Но это правда, и когда я тебя потерял, то ужасно страдал. Как… Мне следовало лучше о тебе заботиться. Поэтому я не допущу, чтобы такое повторилось.
Он выпустил руку мальчика. Пол сказал правду — он и сам многого не понимал. Если мальчик марионетка, то он не смог бы покинуть свою исходную симуляцию, но ведь он перешел вместе с Полом из Зазеркалья на Марс… а теперь оказался в Венеции. Но если он реальная личность, как Пол, то есть… как здесь таких называют?.. Если он гражданин, то должен знать, кто он такой. Он ведь ничего не забыл после перемещения на Марс, так почему забыл сейчас? Подобно Полу, мальчик, похоже, запамятовал целый кусок своего прошлого.
«Еще одна потерянная душа. Еще один призрак в машине». От этого образа у него по спине пробежал холодок.
Он задумался над тем, не рассказать ли мальчику все, что знает, но одного взгляда на испуганное лицо ребенка хватило, чтобы отказаться от этой идеи. Для него это окажется слишком много, и слишком быстро.
— Я не знаю ответов, — признался он. — Но попробую их отыскать.
Впервые за все время после их встречи у моста к Гэлли вернулась дерзость уличного мальчишки.
— Вы? И как вы собираетесь что-то отыскать? Вы даже не знали, что сейчас в городе карнавал. — Он нахмурился и прикусил губу. — Но мы можем спросить даму в церкви. Она многое знает.
— Какую даму? — Уж не собирается ли Гэлли отвести его помолиться Мадонне? Вполне логичное решение вопроса для жителя Венеции пятнадцатого или шестнадцатого столетия.
— Любовницу, — пояснил Гэлли (или Цыганенок), потом развернулся и направился примерно в ту сторону, откуда они пришли.
— Кого?
Мальчик обернулся:
— Любовницу кардинала Зена. Ну, пошли же!
К удивлению Пола, мальчик повел его обратно к Соломенному мосту, а затем и через него, к знаменитым резным аркам Дворца Дожей — венецианских правителей — и площади Святого Марка, Карнавальные толпы были все еще густы на набережной, и еще гуще — на самой площади.
Пола удивило, как на него подействовало окружающее: площадь Святого Марка была настолько ему знакома после проведенных здесь каникул, включавших неделю на Биеннале вместе с подругой сразу после университета (когда он впервые в жизни подумал, что и у него может сложиться нечто вроде романтических приключений, которые, похоже, всегда случались с другими), что он поймал себя на том, что внезапно выпадает из иллюзии нынешней Венеции. Почти невозможно было смотреть на дворец, на луковки куполов собора Святого Марка, перенесенные на тысячи календарей и почтовых открыток, и которые он сам с энтузиазмом фотографировал но время первого посещения Венеции, — смотреть и не ощущать связи с его собственным столетием, когда Венеция стала туристическим раем, любимым, но в определенном смысле нелогичным, скорее чем-то вроде тематического парка с аттракционами, а не имперской когда-то столицей.
У мальчика же подобные конфликты явно не возникали. Полу пришлось прибавить шагу, чтобы не отстать от него, когда тот лавировал между гуляющими, и он даже едва не потерял Гэлли, когда тот неожиданно метнулся в сторону, чтобы не проходить между двумя большими колоннами у входа на площадь.
С перекладины, закрепленной между колоннами, свисало тело повешенного — явно во время публичной казни — и все еще служащее поучительным зрелищем для горожан. Оно же помогло Полу мысленно сосредоточиться на окружающей его версии Безмятежной Республики. Даже яркие огни на набережной оказались не в силах осветить лицо убиенного, разбухшее и почерневшее. Пол вспомнил свои каникулы в Венеции, и как достопримечательности вроде «Моста вздохов», крытого моста высоко над каналом, по которому преступников водили на допросы в камеры инквизиции и обратно, казались ему необычными и привлекательными.
