Река голубого пламени

наклонился и ухватился за край настила. Через секунду Т-четыре-Б, крякнув от натуги, приподнял другой край.

— Господи, раскудахтались, как две тасманийские прачки. — Сидевший на песке Уильям поднялся и подошел к дальнему краю настила. — Вы тянете, я толкаю.

Орудуя втроем, они перетянули настил через загнутый край листа, а затем, помогая себе руганью, более или менее уложили на место.

— Закончили, да? — с надеждой вопросил Т-четыре-Б.

— Нет, — Фредерикс задумчиво пожевал нижнюю губу. — Настил надо привязать к поперечинам. А потом отрезать что-нибудь длинное и соорудить понтоны Орландо.

— Это не мои понтоны, — прорычал Орландо. — Мне понтоны не нужны. Они нужны лодке.

Уильям поднялся черным пугалом. Налетавший с реки ветерок трепал кисточки и бахрому на его одежде.

— Вы двое привязывайте настил. А я пойду поищу тростник для долбаных балансиров. Но когда ты отдохнешь, друг мой Орландо, то пойти и срубить тростник придется тебе. В конце концов, именно ты явился на пикник с мечом.

Орландо устало кивнул.

— А тебе, Бабах, хорошо бы пойти со мной, — продолжил Уильям. — Если на меня набросится нечто многоногое, ты отгонишь его своими металлическими кулачищами.

Робот покачал головой, но все же неуклюже поднялся и побрел за удаляющимся черным клоуном.

Орландо посмотрел им вслед, испытывая далеко не полное удовлетворение. Как ни крути, но в одном Сладкий Уильям оказался прав: окажись они сейчас в приключенческой игре, Орландо мог бы полагаться на союзников с четкими и полезными качествами — быстротой, ловкостью, силой, магическими способностями. А сейчас, если не считать способностей, проявившихся у Мартины, единственным реальным умением их группы было, похоже, умение смешно выглядеть и одеваться.

Он уселся, дожидаясь, пока его — неизбежно — позовет Фредерикс, но слишком усталый, чтобы подойти самому. Две гигантские мухи, похожие на старинные самолеты, спикировали с высоты и сделали бочку над чем-то для них соблазнительным на берегу, чуть выше по течению. От шума огромных крыльев воздух вибрировал все сильнее, пока думать стало невозможно. Мухи оказались по-своему красивы: глянцевитые тела радужно переливались в солнечных лучах, а быстро работающие крылья создавали почти невидимое сверкание.

Орландо вздохнул. Все Иноземье по сути своей замкнуто. Если бы это была игра, то у нее были бы правила, а ходы к победе пусть не легко, но просчитывались бы. В играх есть смысл. Как выразила эту мысль малышка Зунни из Озлобышей? «Убей монстра, найди сокровище, заработай призовые очки». Пусть не очень-то похоже на реальную жизнь, да только кому нужна эта реальная жизнь? Или даже этот ее эксцентричный вариант? Ни правил, ни целей и никакого представления о том, с чего начать.

— Эй, Гардинер, ты так и будешь валяться на солнышке или все же поможешь мне доделать лодку?

Орландо встал, снова вздохнув. И что они успели узнать такого, что хотя бы чуть-чуть приблизило их к цели? Только то, что они каким-то образом застряли в Сети Иноземья, что необходимо выжить до тех пор, пока Селларс их отсюда не вытащит. Что где-то, неизвестно в какой из симуляций, бегает парень, которого зовут Джонас, и Селларс хочет, чтобы они его отыскали.

— Иголка в стоге сена размером с галактику, — пробормотал Орландо, забираясь на лист.

Фредерикс взглянул на него и нахмурился:

— Тебе нельзя так долго сидеть на солнце. У тебя от этого крыша едет.

Прошел еще час, но никто из ушедших не вернулся. Солнце опустилось за пирамиды деревьев, отбрасывая на берег огромные полотнища ранней ночи. Лист-кораблик лежал в одном из них, а к вечеру стало почти холодно. Орландо, радуясь такой перемене, волочил к лодке очередную длинную тростину, которой на мелководье можно будет орудовать как шестом, когда из-под кучи камней с шипением выползло нечто большое. Перепуганный Фредерикс предупреждающе крикнул, но Орландо уже заметил краем глаза темный расплывчатый силуэт. Он мгновенно бросился в сторону, перекатился и вскочил — без тростины, но уже с мечом в руке. Сердце бешено колотилось.

В длину сороконожка раз в пять-шесть превышала рост Орландо — тускло-коричневая, припорошенная комочками земли. Она приближалась к нему как-то странно, боком, вынуждая отступать. Если бы не это движение, насекомое оказалось бы почти неразличимо на окружающем фоне, и Орландо возблагодарил судьбу хотя бы за остатки дневного света.

Вдоль тела существа неожиданно пробежала волна, зашуршали хитиновые пластины, и передняя половина тела сороконожки на секунду поднялась над землей. Орландо показалось, что он заметил чуть ниже рта выдвинувшиеся поршнями шипы, и внезапно со страхом вспомнил, что эти насекомые ядовиты. Передние конечности ударились о землю, и монстр бросился к Орландо на десятках сегментированных ног, напоминая клыкастый вагон монорельса. Фредерикс что-то кричал, однако Орландо сейчас было не до него. Накопленный годами опыт Таргора за долю секунды породил в голове тактическую схему. Это не существо с высоким брюхом, которое можно поразить снизу, как грифона или почти всех драконов. Правда, имея столько ног, оно может нанести боковой удар очень быстро. Не исключено, что даже быстрее, чем Орландо успеет отскочить.

Топоча ногами как небольшое бегущее стадо, сороконожка напала. Присевший на корточки Орландо прыгнул в тот момент, когда зверюга попыталась ухватить его передними конечностями и подтянуть ко рту. Он приземлился ей на голову и успел нанести колющий удар — как и надеялся, в глаз, — прежде чем насекомое яростно взбрыкнуло и сбросило его. Орландо сильно ударился и поднялся настолько быстро, насколько позволили ноющие мускулы. Фредерикс наблюдал за схваткой с листа, мучаясь от бессилия, но Орландо не представлял, чем смог бы ему помочь безоружный друг.

Когда Орландо попятился, огромное насекомое изогнулось полукругом, отслеживая его перемещение передней половиной тела — задняя при этом оставалась на месте. В поведении сороконожки не было даже намека на чувства или мысли, как это было присуще большинству антропоморфных существ Срединной Страны. Она была просто охотником, машиной убийства, а человек подошел в сумерках слишком близко к ее убежищу.

Орландо наклонился и поднял оброненный шест — жесткий травяной стебель вдвое длиннее своего обладателя. Вряд ли им можно пронзить хитиновую броню сороконожки, но с его помощью, возможно, удастся удерживать ее на расстоянии, пока Орландо не придумает, как действовать дальше. Как быстро обнаружилось, единственная проблема заключалась в том, что он не мог держать шест и меч одновременно. Когда сороконожка начала новую боковую атаку, Таргор опустил шест и сунул меч за пояс.

Он успел приподнять шест как раз настолько, чтобы направить его в голову насекомого. Шест с такой силой уперся где-то возле рта чудовища, что Орландо скользнул бы вдоль древка прямо к ядовитым клыкам, если бы не вонзил другой конец шеста в землю. Тростинка согнулась, но не сломалась. Сороконожка, остановленная чем-то для нее невидимым, вздыбилась, клацая челюстями и оторвав от земли три первые пары ног. Шест выпрямился и соскочил. Освободившись, насекомое с глухим стуком упало, шипя еще громче.

Орландо отвел стебель, подыскивая новую позицию для обороны. Дальний конец шеста оказался обгрызен в щепки. Сороконожка снова двинулась вперед, на сей раз осторожнее, но явно не собираясь отправиться на поиски более сговорчивого ужина. Орландо устало выругался.

— Я вишу наших! — крикнул Фредерикс. — Они возвращаются!