ужаса, которого Гутвульф никогда бы не мог вообразить на лице короля. Женщина на полу загребала руками, как будто плыла в какой-то густой жидкости, пытаясь отползти от попа.
Черные глаза Прейратса как завалились внутрь. На миг оскаленный скелет в алых одеждах навис над старухой, его костлявая рука раскаленно дымилась.
Гутвульф не мог бы сказать, что толкнуло его на последующий поступок. Простолюдинка напала на королевского советника, а граф Утаньята был Рукой Короля, тем не менее он вдруг рванулся вперед. Шум толпы, гроза, биение его собственного сердца — все слилось воедино, в один порыв, когда Гутвульф сцепился с Прейратсом. Тщедушная фигура Прейратса оказалась крепкой, как железо, под его руками. Голова попа повернулась невероятно медленно. Его взгляд прожег Гутвульфа. Сам граф оказался вдруг вынутым из собственного тела и полетел, вращаясь, в бездонную яму. Там его ждала огненная вспышка и неимоверная жара, как будто он упал в одну из плавильных печей под замком, а затем все Поглотил зияющий мрак, который и унес его.
Когда Гутвульф очнулся, он все еще был в потемках. Все тело его казалось сгустком боли. Капельки влаги орошали его лицо, и в ноздри проникал запах мокрого камня.
— ..Я даже не видел ее, — говорил чей-то голос. В следующее мгновение Гутвульф сообразил, что это был голос короля, хотя в нем появилась какая-то звенящая нота, которой он раньше не замечал. — Клянусь Господом, подумать только, что я стал таким медлительным и рассеянным. — Смех короля приобрел пугающий оттенок. — Я был уверен, что она пришла за мной.
Гутвульф попытался что-то сказать в ответ, но почувствовал, что не в состоянии издать нужных звуков. Было темно, так темно, что он не мог даже рассмотреть короля. Он подумал, не перенесли ли его в собственную комнату и сколько времени он был без сознания.
— Я видел ее, — проскрипел Прейратс. И в его голосе появилась звонкая нота. — Она, может, и сбежала, но ненадолго, клянусь Черным Эоном, она у меня поплатится.
Гутвульф, пытаясь обрести дар речи, почувствовал, что удивляется тому, что Прейратс может говорить и даже стоять, в то время как граф Утаньята лежит на земле.
— Думаю, теперь мне придется дождаться Фенгбальда, прежде чем посылать эркингардов, а может быть кто-нибудь из молодых способен их возглавить? — король устало вздохнул. — Бедный Вульф. — В его странном мелодичном голосе не слышалось особой симпатии.
— Нечего было меня трогать, — сказал Прейратс презрительно. — Он вмешался, и грязная старуха сбежала. Может быть, они были в заговоре.
— Нет, нет, не думаю. Он всегда был предан. Всегда. Бедный Вульф? Они, что, думают, он умер? Гутвульф попытался пошевелиться. Неужели они принесли его в какую- то занавешенную комнату, чтобы он лежал здесь в ожидании похорон? Он попытался вернуть власть над собственным телом, но оно не отзывалось на его усилия.
Вдруг его осенила ужасная мысль. А вдруг он действительно умер? О, Милостивый Эйдон, что же, мне так и оставаться заключенным в собственное тело, как пленнику, забытому в камере, и ждать, когда меня положат в кишащую червями землю? Он почувствовал, как в нем зреет вопль. Неужели будет так же, как в том сне, когда он коснулся меча? Боже, упаси! Милостивый Эйдон…
— Я ухожу, Элиас. Я отыщу ее, даже если мне придется стереть в пыль камни флигеля для прислуги и содрать кожу со всех служанок. — Прейратс говорил сладострастно, как будто смаковал эту мысль, как прекрасное вино. — Я позабочусь, чтобы все были наказаны.
— Но тебе ведь нужно отдохнуть, — мягко проговорил Элиас. Так говорят с нетерпеливым, порывистым ребенком. — Твоя рана…
— Боль, которую я причиню старшей горничной, избавит меня от моей собственной, — заявил алхимик. — Я чувствую себя отлично. Я стал сильнее, Элиас. Чтобы отделаться от меня, потребуется гораздо больше, чем какой-то нож.
— А-а. — Голос короля не выражал никаких эмоций. — Хорошо. Это хорошо.
Гутвульф услышал удаляющийся стук каблуков Прейратса по каменным плитам; Звука отворяющейся или затворяющейся двери не последовало, но на лицо его снова попали брызги. На этот раз он ощутил прохладу.
— ..Л… Л… Лиас, — удалось вымолвить ему, наконец.
— Гутвульф! — произнес король с легким удивлением. — Ты жив?
— Г… Где…?
— Где что?
— .. я.
— Ты на балконе, где с тобой произошло… несчастье. Как это может быть? Разве не утром они смотрели парад? Что же он так безжизненно пролежал здесь до вечера? Почему они не перенесли его в какое-нибудь более удобное место?
— ..Знаешь, он прав. Не нужно было тебе встревать. Зачем ты это сделал? — Странный звон постепенно исчезал из его голоса. — Это было глупо. Я ведь велел тебе держаться подальше от священника.
— .. Не вижу… — вымолвил наконец Гутвульф.
— Не удивительно, — сказал Элиас спокойно. — Лицо у тебя здорово обожжено, особенно вокруг глаз. Глаза выглядят ужасно. Я был уверен, что ты умер, а ты жив. — Голос короля звучал как бы издалека. — Жаль, старый товарищ, но я велел тебе остерегаться Прейратса.
— Я ослеп? — спросил Гутвульф, голос его охрип, горло перехватил болезненный спазм. — Слепой?
Его режущий слух вопль разнесся по площади, отдаваясь от стены к стене, пока не создалось впечатления, что кричит сотня Гутвульфов. Он бился в агонии, а король хлопал его по голове, как это делают, пытаясь успокоить старого пса.
Речная долина замерла в ожидании приближающейся грозы. Холодный воздух нагрелся и отяжелел, Стефлод беспокойно забормотал, а небо набрякло грозными облаками. Путешественники заметили, что разговор стал тише, как будто они едут мимо огромного спящего зверя, которого может разбудить непочтительная или легкомысленная громкая болтовня. Хотвиг и его отряд решили вернуться к отставшим. В целом их было человек восемьдесят: женщины, мужчины, дети. Сородичи Хотвига с повозками следовали за ними, стараясь двигаться как можно быстрее, но не могли угнаться за верховыми.
— Я все еще удивлен, что вы смогли сняться с насиженного места, чтобы последовать за нами в неизведанные и пользующиеся дурной славой дикие места, — сказал Джошуа при расставании.
Хотвиг усмехнулся, обнажив дыру между зубами — результат какой-то давней стычки.
— Насиженное место? Для членов Клана Жеребца такого понятия не существует. Наши насиженные места — это повозки и седла.
— Но членов клана должно беспокоить, что они едут в такую неизведанную местность.
Быстрая тень озабоченности скользнула по лицу тритинга, тут же сменившись выражением надменной гордости.
— Ты забываешь, принц Джошуа, что это мои сородичи. Я сказал им: «Если жители каменных краев едут туда без опаски, могут ли люди Свободных Тритингов робеть?» И они последовали за мной, — он дернул себя за бороду и снова улыбнулся. — Кроме того, чтобы избавиться от правления Фиколмия, и не на такое пойдешь.
— А ты уверен, что он не станет вас преследовать? — спросил
