Рени по привычке протерла глаза от сна и подумала о своем реальном лице под маской, покоящемся в кабинке на старой базе. Интересно, образовались ли корочки в уголках глаз? Может, они уже скопились на внутренней стороне воздушной маски, как шлак вокруг шахты? Эта мысль вызвала отвращение, но одновременно и позабавила ее. Трудно было представить, что ее тело очень далеко, но при этом реагирует на действия в виртуальной реальности. Суставы ее настоящего тела сгибались, когда она сгибала их в виртуальном мире, ее конечности двигались в резервуаре с плазматической жидкостью, когда она бежала через «лес» в микромире или по закоулкам сети Иноземья. Ей стало жаль своего тела, будто оно стало ненужным, как игрушка, которая наскучила.
Рени отбросила мрачные мысли и села, пытаясь припомнить, в какой же из многочисленных комнат огромного дома остановилась. Она все вспомнила уже через минуту, как только посмотрела на скудную меблировку: длинный стол, несколько десятков стульев и иконы в нишах вдоль стены, у каждой иконы — своя свеча.
«Братья-библиотекари. Их главная столовая или что-то в этом роде».
Брат Эпистулус Терциус пришел в ужас, когда исчезла их спутница, хотя он сомневался, что это похищение, а полагал, что это скорее необычное для закрытого полуфеодального общества происшествие. Он собрал нескольких коллег, чтобы они помогли поискать на территории Библиотеки, и отправил еще одного просить аудиенции у Главного Настоятеля на поиски монаха-чистильщика, в котором Рени подозревала переодетого врага. Эпистулус Терциус также настоял на том, чтобы Рени и ее друзья пользовались галереями Библиотеки по своему усмотрению.
Рени попыталась сосредоточиться на происшествии. С каждой минутой пребывания Мартины в лапах чудища опасность увеличивалась. Рени посмотрена на Эмили и задумалась, почему Квон Ли не схватила ее вместо Мартины, как она пыталась в незавершенной симуляции? Только потому, что Мартина подвернулась под руку, или причина была иной? Значит ли это, что чудовище оставит ее в живых?
Снаружи раздались чьи-то тяжелые шаги. Когда вошли !Ксаббу и Флоримель, Т-четыре-Б шевельнулся и пробормотал что-то во сне.
— Есть новости? — Рени обрадовалась их возвращению, но по позам и выражению лиц поняла, что означает жест Флоримель. — Черт! Нужно что-то делать, не могли же они просто испариться.
— В таком месте? — уныло ответила Флоримель. — Среди тысяч комнат? Боюсь, что это проще простого.
— Молодой монах приглашает нас… как они это называют? — ! Ксаббу наморщил лоб. — В покои настоятеля. Он очень обеспокоен.
— Брат Эпистулус Терциус, — произнесла Флоримель. — Бог мой, язык сломаешь. Давайте звать его Э-три, а наш юный друг там, в углу, может провозгласить его почетным пацаном.
Рени улыбнулась из вежливости и посмотрела на Т-четыре-Б, протирающего глаза.
— Мы должны принимать любую помощь, — сказала Рени. Эмили только что проснулась и выглядела не лучше Т-четыре-Б. — Все пойдем?
— Разве нам можно разделяться? — спросила Флоримель.
Несмотря на внушительные размеры комнаты, она казалась маленькой для аббата великой Библиотеки, крупного мужчины с небольшими проницательными глазами и очаровательной улыбкой, которая часто озаряла его грубоватое лицо. Но каким бы милым ни казалось выражение его лица, после того как настоятель, уважительно называемый монахами Приморис, пригласил Рени и Флоримель к столу, а остальные расселись на скамейке у двери, поводов для улыбок почти не осталось.
— Какое ужасное происшествие, — сказал он, обращаясь к Рени и товарищам. — Мы так старались сделать наш Рынок безопасным для путешественников. И вдруг два человека попадают в ловушку за одну неделю! К тому же в этом участвует наш прислужник, если вы не ошибаетесь.
— Кто-то, кто прикидывается, — вмешался брат Э-три. — Кто-то прикинулся нашим прислужником.
— Ладно, мы в этом разберемся. А вот и брат Главный Попечитель. — Аббат поднял мясистую руку и помахал ему: — Заходи, брат, порадуй нас своим присутствием. Ты нашел юного негодяя?
Главный Попечитель, чья борода была ярко-рыжей, несмотря на преклонный возраст, покачал головой.
— Нет, увы, Приморис. Никаких следов, кроме его одежды, — он водрузил на стол аббата горку одежды. — Квонли — так его зовут — пробыл у нас не больше двух недель, и никто из прислужников не знает пройдоху близко.
— Совершенно с вами согласна, — заметила Рени, — тем более что никто не заметил, что это женщина.
— Что? — нахмурился аббат. — Этот преступник — женщина? Никогда не слышал ничего подобного.
— Это длинная история, — Рени не могла оторвать глаз от стопки одежды. — Можно, мы осмотрим одежду?
Аббат жестом дал разрешение. Флоримель выступила вперед и начала осторожно разворачивать вещи. Рени подавила в себе гордыню и позволила ей продолжить. Осматривать было почти нечего, грубая блуза и пара шерстяных чулок с меткой.
— Но это не та одежда, в которой я ее видела в последний рад, — заявила Рени.
Брат Главный Попечитель поднял свои рыжие кустистые брови.
— Это Библиотека, а не тюрьма, дорогая леди, и сейчас не темные времена, которые наступили после Пожара на Верхней Полке. У моих мальчиков есть смена белья, чтобы они могли отдавать свою одежду в чистку.
— А это что? — Флоримель подняла палец, на котором держался кусочек чего-то белого. — Это находилось на манжете.
Эпистулус Терциус был самым сообразительным из трех монахов. Он наклонился, присмотрелся и сказал:
— Вроде штукатурка.
Брат Главный Настоятель отозвался не сразу. Рассмотрев кусочек, он сказал:
— По-моему, это не из Библиотеки. Видите, кусочек фигурный, а единственная штукатурка здесь — на ровных стенах монастырских покоев. В Библиотеке же только дерево и камень.
Рени захлопала в ладоши от радости.
— Уже что-то! Хоть какая зацепка! — Она повернулась к аббату: — Есть ли способ узнать, откуда это? Я понимаю, дом очень велик, но…
Аббат поднял руку, чтобы остановить поток вопросов.
— Уверен, что можем.
Он вытащил из-под стола трубу, завернутую в ткань, и заговорил в нее:
— Алло? Алло, это брат Вокус?
Он поднес трубу к уху, ответа не последовало, аббат потряс приспособление и начал все с начала. Наконец он признался:
— Кто-то явно отсоединил мою переговорную трубу. Эпистулус
