останавливаться в гостинице… Проще было бы нанять герольда, который шел бы впереди нас, возвещая о нашем скором прибытии.
Трудно было разглядеть лицо Саймона в тусклом вечернем свете, но Мириамели показалось, что он покраснел. Во всяком случае в его голосе явно послышались сердитые нотки.
— Как хочешь.
Она заставила себя говорить спокойно.
— Пожалуйста, Саймон. Неужели ты думаешь, что мне не хотелось бы умыться, посидеть на скамейке и съесть настоящий горячий ужин? Я только стараюсь делать то, что лучше для нас обоих.
Несколько мгновений Саймон молча смотрел на нее, потом кивнул.
— Извини. Ты, конечно, права. Я просто огорчился.
Неожиданно для себя самой Мириамель почувствовала, как сильно она привязалась к нему.
— Я знаю. Ты хороший друг.
Он внимательно посмотрел на девушку, но ничего не сказал. В молчании они спустились с холма.
Что-то было не так в Стеншире. Мириамель была здесь около шести лет назад и хорошо помнила шумный, процветающий город, населенный в основном шахтерами и их семьями. Даже ночью на улицах было много людей и света. Сейчас редкие фонари освещали случайных прохожих, торопящихся скорее оказаться под надежной защитой каменных стен. Трактиры казались тихими, словно монастыри, и почти пустыми.
Мириамель подождала в тени рядом с «Молотом и наковальней» — заведением, в котором Саймон потратил немного денег на хлеб, молоко и лук.
— Я спросил хозяина, нет ли у него мяса, и он уставился на меня, словно услышал невесть какую глупость, — сообщил Саймон. — Похоже, у них был очень плохой год.
— Он ни о чем тебя не спрашивал?
— Ну, он спросил, откуда я. — Саймон уже вгрызался в свой хлеб. — Я сказал, что я свечник из Хасу Вейла и ищу работу. Он опять на меня странно посмотрел и сказал: «Ну, здесь тебе никакой работы не видать, парень». Хорошо, что ему не понадобились свечи, потому что я забыл все, что Джеремия рассказывал о том, как они делаются. Тогда он спросил, давно ли я ушел из Хасу Вейла и правду ли говорят люди, что там водятся призраки.
— Призраки? — Принцесса почувствовала уколы иголочек страха. — Это мне не нравится. Что ты ему ответил?
— Ответил, разумеется, что ушел оттуда давным-давно, что иду на юг в поисках работы. А потом, прежде чем он успел спросить что-нибудь еще, я сказал, что жена ждет меня в повозке на Речной дороге и мне надо идти.
— Твоя жена?
Саймон усмехнулся:
— Должен же я был что-то сказать, правда? Что еще может заставить человека быстро взять еду и бежать на мороз.
Мириамель издала недовольный звук и уселась в седло.
— Нужно найти ночлег. Я очень устала.
Саймон огляделся.
— Ума не приложу, куда нам податься. Сложно сказать, какие дома стоят пустые, даже если не видно огня или дыма. Может быть, хозяева ушли, а может быть, у них просто нет дров.
Пока он говорил, начал моросить дождь.
— Уйдем подальше отсюда, — сказала принцесса. — На западном краю города наверняка отыщется пустой сарай или амбар. Кроме того, там есть заброшенные каменоломни.
— Звучит неплохо. — Саймон откусил кусок от одной из сморщенных луковиц. — Веди.
— Только не пролей молоко, — мрачно буркнула она, — и не съешь случайно мой ужин.
— Да, моя леди, — ответил он.
Пока они ехали на запад по одной из главных улиц Стеншира, Мириамель почувствовала, что ее по- настоящему встревожили слова Саймона… Действительно, невозможно было сказать, в каких из темных домов и лавок еще есть люди, но ее не оставляло ощущение, что чьи-то глаза следят за ней, укрывшись за плотными ставнями.
Достаточно скоро они добрались до окраины города. Дождь теперь едва накрапывал. Мириамель показала Саймону каменоломню, которая с дороги казалась огромной черной дырой. Когда дорога поднялась чуть выше на гору, стал виден мерцающий красноватый огонек на стене каменоломни.
— Кто-то развел костер, — сказал Саймон. — Большой костер.
— Может быть, тут еще добывают камень, — ответила принцесса. — Впрочем, что бы они ни делали, нам это безразлично, но чем меньше людей увидят нас, тем лучше.
Она повернула лошадь с широкой дороги вниз, на одну из маленьких тропинок, и решила, что лучше зажечь факел, чтобы не рисковать лошадьми — они легко могли переломать себе ноги. Они спешились, и Саймон сделал все возможное, чтобы своим плащом защитить от дождя Мириамель, пока она боролась с огнивом. В конце концов ей удалось высечь искру, которая зажгла промасленную тряпку.
Проехав немного дальше, они наконец отыскали подходящее место — большой сарай на заросшем сорняками и куманикой поле. Дом, стоявший в нескольких сотнях шагов от него вниз по лощине, выглядел совершенно заброшенным. Ни Саймон, ни Мириамель не были уверены, что он действительно пуст, но сарай казался относительно безопасным, а ночевать под открытым небом уж очень не хотелось. Они привязали лошадей к кривой, засохшей яблоне у сарая, чтобы их нельзя было заметить из дома.
Факел осветил кучу влажной соломы на пыльном полу и несколько ржавых садовых инструментов с поломанными или вовсе отсутствующими рукоятками: когда-то их аккуратно поставили у стены, чтобы потом отремонтировать. Запустение огорчило Мириамель и в то же время обрадовало, доказывая, что сараем давно никто не пользовался. Успокоившись, они с Саймоном вернулись к лошадям и забрали свои дорожные сумки.
Мириамель разделила солому пополам и кинула свой плащ на одну из куч, после чего критически оглядела сарай.
— Хотела бы я разжечь костер, — сказала она, — но боюсь, что даже факел придется погасить.
Саймон воткнул горящую палку в землю, подальше от соломы.
— Мне не обязательно видеть, что я ем, — сказал он. — Скоро мы его потушим.
Они жадно проглотили то, что еще осталось от их ужина, запивая сухой хлеб холодным молоком. После того как они вытерли рукавами пальцы и губы, Саймон вздохнул и посмотрел на Мириамель.
— Так что мы будем делать завтра? — спросил он.
— Двигаться дальше. Если погода не изменится, можно будет ехать и днем. В любом случае до самого Фальшира городов больше не будет, так что вряд ли на дороге будет много народа.
— Если положение дел в округе не намного лучше, чем в Стеншире, — заметил Саймон, — мы и пяти человек не встретим за целый день.
— Очень может быть. Но если мы услышим, что по дороге скачут сразу несколько всадников, придется сойти на обочину и переждать.
Последовало молчание, в течение которого принцесса делала последний глоток из фляги, после чего легла на солому, закутавшись в плащ.
— Ты не хочешь немного больше сказать мне о том, куда мы едем? — спросил Саймон наконец.
По его голосу она могла догадаться, что он старается говорить осторожно, чтобы не разозлить ее. Она была тронута этой осторожностью, но, с другой стороны, понимала, что с ней обходятся как с ребенком, подверженным необъяснимым вспышкам гнева.
— Я не хочу сейчас говорить об этом, Саймон. — Она отвернулась, недовольная собой. Она не могла открыть ему свою тайну. Мириамель слышала, как Саймон лег, потом тихо выругался, вспомнив про факел, и пополз обратно через сарай. — Постарайся не замочить его, — сказала принцесса, — факел нам еще понадобится.
— Конечно, моя леди, — кислым голосом ответил Саймон.
Факел зашипел, и свет погас. Через несколько секунд она услышала, что ее спутник вернулся на свое
