он думал обо всем этом.
Он знал окна, которые нельзя было закрыть, и другие тайные пути, но стоит ли так рисковать? Судя по запертым дверям, те, кто бодрствует, особенно часовые, внимательно отнесутся к посторонним звукам. Саймон возвратился к кухне, подтянулся на ветвях небольшой бесплодной яблони и залез на выступ высокого окна. Толстое стекло исчезло, но оконный проем был заложен камнями. Саймон тихо выругался и спрыгнул на землю.
Он был ранен и все еще ужасно голоден, несмотря на доеденную недавно луковицу. Саймон решил, что зря тратил время на Внутреннний двор, а вот Средний, находящийся на другой стороне рва, мог оказаться менее защищенным.
Между двумя дворами было несколько чересчур открытых мест. Несмотря на то, что Саймон до сих пор не видел ни одного часового и вообще ни одного живого человека, он с трудом заставлял себя идти по открытому пространству, каждый раз опрометью бросаясь к спасительной тени. Особенно страшно ему было на мосту через ров. Дважды он начинал переходить его и останавливался на полпути. Мост был не меньше тридцати ярдов в длину, и если бы кто-нибудь появился не вовремя, Саймона было бы видно так же хорошо, как гуляющую по белой стене муху.
Наконец он на секунду задержал дыхание, потом глубоко вздохнул и бросился бежать через мост. Казалось, что его сапоги грохочут, как гром, и Саймон заставил себя остановиться и преодолеть остаток пути тихим шагом, хотя сердце его при этом готово было выскочить из груди. Перейдя на другую сторону, он нырнул в сарай, где отсиживался, пока не пришел в себя.
Все хорошо, сказал он себе. Вокруг никого нет. Нечего бояться.
Он знал, что это ложь. Есть чего бояться, поправился он. Но никто тебя еще не поймал, по крайней мере пока что.
Поднявшись на ноги, он подумал, почему мост через ров был опущен, если все двери заперты, а окна заложены. А почему не была заперта Башня Зеленого ангела? Он не мог придумать никакого ответа. Не успел он сделать и сотни шагов по грязному проходу в центре двора, как увидел нечто, заставившее его метнуться обратно в тень. Все его страхи немедленно ожили с новой силой, но на сей раз у него были для этого основания.
Во дворике был разбит военный лагерь.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять это, поскольку горело очень немного огней, а палатки из темной ткани были почти неразличимы в темноте. Весь двор, казалось, был полон вооруженными людьми. По краям лагеря он увидел примерно полдюжины часовых — насколько можно было судить по их виду — в плащах, шлемах и с длинными пиками. В слабом свете далеких звезд он не мог разглядеть их лиц.
Пока он стоял в щели между сараями Среднего двора, раздумывая, что делать дальше, мимо него прошла еще одна пара в плащах и капюшонах. У них тоже были длинные копья, но Саймон сразу понял, что они не похожи на людей из лагеря. Что-то в том, как они держались, что-то в их грациозной, обманчиво быстрой походке, в повороте голов ясно сказало ему, что это были норны.
Саймон, дрожа, затаился в темноте. Узнают ли они, что он здесь? Могут ли они… учуять его?
В это время существа в черных одеждах прошли совсем рядом с его убежищем, настороженные, как охотничьи собаки. Саймон затаил дыхание и приказал себе не шевелиться. Постояв секунду, норны одновременно повернулись, словно могли разговаривать без слов, и продолжили свой путь. Саймон подождал немного, потом осторожно высунул голову из-за стены. Он не мог увидеть норнов в темноте, но заметил, как смертные солдаты расступались перед ними, отскакивая, точно от змей. На мгновение силуэты норнов появились на фоне одного из костров — две одинаковые фигуры в капюшонах, казалось, не замечающие людей вокруг, — потом они прошли светлое пятно и снова растворились в темноте.
Это было нечто неожиданное. Норны! Белые лисы в Хейхолте. Все было гораздо хуже, чем он мог вообразить. Но разве Джулой и остальные мудрые не говорили, что бессмертные никогда не смогут вернуться сюда? Может быть, они имели в виду только Инелуки и его неумерших слуг? Но даже если они были правы, сейчас это казалось слабым утешением.
Итак, Средний двор был полон солдат, а норны свободно разгуливали по всему замку, бесшумные, как охотящиеся совы. Саймон не сомневался, что во Внешнем дворе тоже обосновались черные риммеры, или тритингские наемники, или еще какие-нибудь головорезы, которых Элиас купил на золото Эркинланда или привязал к себе чудовищной магией Короля Бурь. Трудно было поверить, что королевские гвардейцы, даже самые жестокие и безжалостные, могли остаться в этом призрачном месте, полном мертвеннолицых норнов: бессмертные были для этого слишком, пугающе чужими. Одного мгновения было достаточно, чтобы понять: солдаты боятся их.
Теперь я имею полное право бежать отсюда, не просто спасая собственную шкуру. Джошуа должен знать, что здесь творится. В нем вспыхнула надежда. Может быть, то, что норны здесь, с Элиасом, приведет сюда Джирики и остальных ситхи? Тогда род Джирики должен будет помочь смертным, так ведь? Саймон пытался все тщательно обдумать. Словом, я должен попытаться бежать. Что хорошего принесу я Джошуа или кому-нибудь другому, если не выберусь отсюда?
А пока назад, во Внутренний двор. Если надо, он может обойтись день-другой без еды, поскольку вода, по-видимому, вполне доступна. Масса времени, чтобы разнюхать все, что здесь происходит, и найти путь мимо солдат и стражников к желанной свободе. Если будет необходимо, он даже может вернуться назад под замок и пройти через туннели. Это будет самый верный способ бежать незамеченным.
Нет. Только не туннели.
Притворяться бесполезно. Этого он не сможет сделать даже для Джошуа и его сторонников.
Саймон уже ступил на мост, когда громкий стук копыт заставил его снова скрыться в тени. Увидев группу всадников, выезжающих па открытое место, Саймон вознес безмолвную благодарственную молитву Узирису, за то что он не привел его к мосту на несколько мгновений раньше.
Это был отряд вооруженных гвардейцев, выглядевших до странности уныло, несмотря на всю их военную пышность. У Саймона было всего несколько секунд, чтобы полюбопытствовать, в чем же дело, после чего он увидел среди них леденяще знакомую лысую голову.
Прейратс! Саймон прижался к стене, не в силах отвести от него глаз. Ненависть душила его. Этот злодей был меньше чем в шестидесяти шагах от него! Лунный свет освещал безволосое лицо.
Я в одно мгновение добежал бы до него, пришла дикая мысль. Если бы я шел медленно, солдаты не стали бы волноваться. Они подумали бы, что я обычный торговец, немного перебравший. Я разбил бы ему череп камнем…
Но что, если ничего не выйдет?
Тогда его с легкостью поймают, вот и вся польза, которую он мог бы принести Джошуа. А что хуже всего, он станет пленником красного священника, в точности как говорил Бинабик: пройдет немного времени, прежде чем Саймон расскажет Прейратсу все, что знает о Джошуа, ситхи и мечах, да к тому же будет умолять алхимика позволить ему говорить еще и еще. Саймон начал трястись, как привязанная собака при виде добычи. Этот дьявол был так близко… Отряд остановился. Священник ругал одного из гвардейцев. Его еле слышный скрипучий голос было невозможно не узнать. Саймон высунулся вперед так далеко, как мог, не выходя из укрытия, и приложил руку к уху, чтобы лучше слышать.
—..Или я поеду на тебе! — выплюнул священник.
Солдат что-то ответил тихим, испуганным голосом. Несмотря на высокий рост и висевшую на бедре саблю, человек съежился от страха, как нашаливший ребенок. Никто не смел возражать Прейратсу — так было еще до бегства Саймона из замка.
— Ты сумасшедший или просто дурак?! — Прейратс повысил голос. — Я не могу ехать на хромой лошади всю дорогу до Вентмута! Дай мне твою.
Солдат слез, потом передал поводья своей лошади алхимику и сказал что-то еще. Прейратс засмеялся:
— Тогда ты поведешь мою. Я думаю, тебе не вредно будет прогуляться: это твоему идиотизму я обязан… — Остальная часть его насмешливого ответа была слишком тихой, чтобы ее можно было услышать, но Саймону показалось, что священник еще раз упомянул Вентмут, каменистую возвышенность в южной части Эркинланда, там, где река Гленивент впадает в море.
Прейратс вскочил на лошадь гвардейца, и его алая ряса кровавой раной показалась на мгновение
