– Но…
– Да в том нет ничего сложного! Ты управишься сама. И запомни, нет ничего такого, чтобы не излечили нежная забота и покой, – уверила племянницу тетка, направляясь к двери. – Ухаживай за мужем, Бронуин Карадокская! Позаботься о руке, укротившей тебя.
Укротившей ее? Агнес закрыла за собой дверь, прежде чем Бронуин успела потребовать разъяснения этого странного замечания. Была ли она на самом деле укрощена мужем, думала молодая жена, оборачиваясь к супругу, лежавшему с закрытыми глазами. Воспоминания о первом дне их приезда в Карадок, когда Ульрик пригрозил приручить ее, пришли на память. Бронуин приблизилась к кровати. Нет, он не укротил ее, нет! Он покорил своей любовью… и она полюбила его в ответ.
Бронуин присела на край кровати и убрала непослушный локон со щеки.
– Я люблю вас, милорд, люблю всем сердцем.
Когда она наклонилась поцеловать его, Ульрик открыл глаза. В светло-карих глазах горел теплый свет, всегда появлявшийся, когда возникало между ними неизъяснимое волнение. И вдруг руки Ульрика, притянув, обвились вокруг ее стана. Их губы встретились, его жадный рот требовательно поглощал ее нежную ласку. Бронуин закрыла глаза и пребывала в сладостном согласии со своим сердцем, пока, открыв глаза, не увидела, что муж смотрит на нее с улыбкой, полностью раскрывающей коварный замысел – а слабость-то его была притворной!
– Милорд, подобный обман совершенно не к лицу человеку, занимающему столь высокое положение, – укоризненно заметила Бронуин, на самом деле считая невозможным искать серьезную провинность в невинном озорстве. – Мы думали, вы лишились чувств!
– Я лишился чувств, прекрасная дочь ворона, – ответил Ульрик, обводя кончиком языка, контуры ее губ, словно пробуя первое блюдо роскошного пиршества, которое только лишь раздразнит его аппетит. – Лишился чувств от голода… по тебе!
Сладостная волна захлестнула ее после первого поцелуя, но все же Бронуин нашла в себе достаточно решимости, чтобы спросить:
– А как же ваше плечо, милорд?
– О, оно не так сильно болит, как то, что воспламеняется при одной только мысли о тебе, лежащей в моей постели.
«Ты давно сдалась и покорилась, – шепнул ей внутренний голос, – и бесстыдным образом рада этому!»
– Так, значит, ты полагаешь, что укротил меня, Ульрик Карадокский? – игриво поддразнила она мужа, предвкушая, что вскоре должно последовать.
– Только для того, чтобы ты выполняла любое мое желание, дорогая, по своему собственному велению, не меньше!
– По моему собственному велению? – удивленно подняла бровь Бронуин.
Волчий огонек зажегся в глазах Ульрика.
– Да, миледи. Разве ты не сказала мне однажды, что «плохо придется тому, кто встанет на пути у ворона»? А ведь ты его дочь!
Бронуин провела рукой по его растянутым в улыбке губам, не подозревая, что и в ее глазах зажигаются мерцающие огоньки. Ульрик – первый светловолосый ворон Карадока, но во всех отношениях столь же достойный этого титула, как и она. Он сражался за нее и за Карадок и победил не только своей воинской доблестью, но и любовью.
Ворон… ее ворон. Бронуин глубоко вздохнула, навеки сдаваясь в плен и признавая поражение, ибо кто она такая, чтобы бросать вызов девизу, начертанному на гербе ее предков?
– Тогда пусть ворон летит, милорд, потому что жена уже ждет его с нетерпением.
Примечания
1
Сноудония – горный массив в Уэльсе (здесь и далее прим. переводчика).
2
Модред – племянник короля Артура. Предательство Модреда явилось причиной гибели короля.
3
Вольф (Wolf) – в переводе с английского – волк.
4
Трутница – металлическая коробка с куском трута, стали и кремнием для высекания огня.
5
Ветка плюща в старой Англии служила вывеской таверны.
6
Омела – традиционное украшение дома на Рождество.
7
Жонглер (фр. jongleur) – в средние века слово означало: странствующий актер, певец, музыкант.
8
Старинный английский обычай: в канун Рождества на потолке вешается ветка омелы. Кавалер, который
