– Вам всегда будут рады, миледи. Всем вам.
«А я сама… что? Неужто совсем потеряла голову? – вопрошала себя Бронуин. – Ведь это же родственники убийцы моей семьи!»
– Пошли, Ульрик, выпьем, пока дамы приведут себя в порядок перед танцами, – предложил Хью, звучно шлепнув брата по спине и оттащив его от новобрачной.
– А я хотела бы перекинуться с тобой парой слов, Бронуин, – заявила леди Кент, увлекая за собой новую свою невестку.
Вручив спасенную птицу сокольничему, вернувшемуся с маленькой клеткой, Бронуин вымыла руки в серебряной чаше и последовала за матерью Ульрика в один из внешних коридоров, где прогуливались гости, в то время как зал готовили для танцев. По пути к лестнице, ведущей в апартаменты леди Кент, их непрестанно кто-то останавливал, рассыпаясь в поздравлениях, так что Бронуин, вдруг оробевшая среди такого множества незнакомых людей, была рада передышке.
Свекровь пригласила ее садиться и прошла к окну, закрытому ставнями, как бы подыскивая нужные слова, чтобы выразить то, что хотела сказать.
– Мой сын – порядочный человек, миледи, и не способен на предательство, в совершении которого вы так настойчиво его подозреваете.
Бронуин была застигнута врасплох этой прямотой и сразу не нашла, что ответить. Видя ее колебания, суровая дама смягчилась.
– Как видите, я достаточно прямолинейная особа. Иного пути я не вижу, но эта черта характера сослужила мне добрую службу в воспитании семерых сыновей. Хотите, верьте, хотите, нет, но у вас такой же нрав, как у меня, леди Бронуин Карадокская. Как бы ни любила я остальных жен моих сыновей, подозреваю, что вы особенная. Надеюсь узнать вас получше и навестить весной. Я восхищаюсь силой вашего духа и уже убедилась, что сердце у вас такое же доброе, насколько и гордое. Если мои внуки унаследуют хотя бы частично качества своих родителей, бабушка не сможет ими не гордиться.
– Вы очень любезны, миледи.
«Это, что же, еще один способ вбить мне в голову, что я должна стать племенной кобылой для Ульрика?» – с подозрением раздумывала Бронуин.
– Единственное, о чем я прошу, это, чтобы вы прислушивались к своему сердцу в том, что касается моего сына. В последние дни я наблюдала за вами и заметила некий свет в ваших очах, по которому поняла, что Ульрик занял какое-то место в вашем сердце, несмотря на все ваши подозрения.
– Я уже поклялась перед алтарем быть хорошей женой, миледи. Что еще я могу сделать?
– Слов для Ульрика недостаточно. Как и его отец, он потребует и тело, и душу.
– Но ведь вы не считаете, что я должна стать его рабыней, миледи?
– Я не была мужу рабыней. Я всегда находилась рядом с ним и трудилась вместе с ним, чтобы сделать Кент процветающим краем. Я стала править вместо него, когда он был сражен в битве. Я рожала ему сыновей и растила их, чтобы они стали честными молодыми людьми, преданными королю и стране. Я утешала мужа, как только может утешить женщина. Взамен я познала любовное обожание и уважение, выпадающее на долю лишь немногих женщин. Ульрик похож на своего отца больше, чем все мои остальные мальчики, – вздохнула леди Кент, и в ее глазах зажглась нежность. – Оба были седьмыми сыновьями, оба сражались и заслужили признательность короля, и, как и его дорогой отец, Ульрик обладает большой чувствительностью натуры.
– Чувствительностью? – удивленно переспросила Бронуин.
Свекровь милостиво улыбнулась.
– Говорят, седьмые по старшинству сыновья обладают несколькими жизнями и сверхъестественными способностями к выживанию. Но не это я хотела сказать вам, – произнесла она, движением тонкой руки, украшенной кольцами, как бы отметая предмет разговора. – Я хочу, чтобы вы поняли, что это за человек. Мой Ульрик покажет нам, что значит быть нежно любимой, но он также и настоящий мужчина и чувствует себя вольготнее с грубыми рыцарями и оруженосцами, нежели с дамами. Скорее, он у себя дома в шатре на краю какого-нибудь богом забытого поля, чем в замке. Осесть в Карадоке будет для него таким же трудным испытанием, как для вас принять его в качестве вашего мужа.
Бронуин хотела, было заметить, что ее богатство и земли, конечно, облегчат его муки, но промолчала. Сейчас с нею искренне говорила леди Кент, говорила от всего сердца, как мать, беспокоящаяся о своем ребенке, хоть он уже и взрослый человек. Как и видимость жесткости, которую напускал на себя Вольф, ее первоначальна отрешенность и холодность лишь скрывали сердце, способное на самоотверженную любовь. Пря чет ли ее сын в глубине души то же самое, или это, совсем другой человек, по сути своей убийца и обманщик?
Леди Кент наклонилась и сжала руки Бронуин.
– Каждому из вас придется сражаться со своими дьяволами. Клянусь, мои благословения и молитвы пребудут с вами! Я знаю, вместе вы победите все и вся, как и того убийцу, который хочет возложить на Ульрика ответственность за содеянное и воздвигнуть между вами стену ненависти. Кто бы он ни был, он не поборник ни блага Англии, ни Уэльса. Прошу лишь об одном: держите сердце и глаза открытыми, дитя мое! Правда восторжествует.
ГЛАВА 13
Поистине, нет в мире пламеннее страсти,
Чем в первый раз пришедшая любовь.
И пусть она и боль, и слезы, и напасти,
С ней сердце жаждет – направляя в кровь.
Потоки чувств и нежности лавину —
Высоких мыслей, славы и всего,
