нет права заправлять делами в квартале.
— Слушай, ну я же извинился.
— Аха, слышу. Но это ты говоришь мне в лицо. А что станешь болтать у меня за спиной? А?
— Ничего.
— Ничего? — Фрил выдергивает из-под рубашки револьвер тридцать восьмого калибра. — На колени!
— Что?
— Что? — передразнивает Фрил. — На коленки свои дерьмовые падай, ты, ублюдок!
О'Боп, от природы белокожий, побледнел по синевы. Кэллан видит, он стал похож на мертвеца, а может, мертвец и есть, потому что все идет к тому, что Фрил вот-вот прикончит его на месте.
Дрожа, О'Боп сползает с табурета. Ему приходится опереться о пол руками, чтобы не растянуться, опускаясь на колени. И он плачет — громадные слезищи катятся у него из глаз, оставляя блестящие дорожки на щеках.
У Эдди на физиономии пакостный оскал.
— Хватит тебе, — вмешивается Кэллан.
Фрил набрасывается на него:
— Тебе что, тоже охота попробовать, малыш? Ты давай решай, с кем ты: с нами или с ним.
Кэллан опускает глаза.
— С ним! — Он выхватывает небольшой пистолет из-под рубашки. И стреляет Эдди Мяснику дважды в лоб.
Вид у Эдди удивленный, будто он не может поверить в произошедшее. Он таращит глаза на Кэллана, словно беззвучно вопрошая
Плача, О'Боп выкрикивает непристойности.
— Ребята, я ничего не видел, — поднимает руки Билли Шилдс.
Малыш Микки поднимает глаза от «Бушмиллса» и говорит Кэллану:
— Может, вам пора подумать насчет того, чтоб смыться?
— А пушку? — спрашивает Кэллан. — Бросить тут?
— Не надо. Скорми Гудзону.
Микки известно, что на дне реки между Тридцать восьмой и Пятьдесят седьмой улицами потонуло больше оружия, чем, скажем, в Пёрл-Харборе. И копы не станут особо усердствовать и прочесывать реку, чтобы выудить пушку, из которой изрешетили Эдди Мясника. Реакция в участке Манхэттен-Саут будет приблизительно такой: «Что? Кто-то пришил Эдди Фрила? А-а. Кто-нибудь хочет эту последнюю шоколадку?»
Если уж бояться, то не полиции, а Мэтта Шихэна. Микки-то вряд ли помчится к Большому Мэтту докладывать, кто замочил Эдди. Ведь Мэтт мог бы протянуть свою мясистую руку к судье и снять груз обвинений с Микки насчет уведенной говядины, но не стал суетиться, а потому, рассуждает Микки, он ничем не обязан Шихэну, он ему на верность не присягал.
Но вот бармен, Билли Шилдс, из кожи вылезет, чтобы подольститься к Большому Мэтту. Так что эти двое парнишек могут пойти и самостоятельно вздернуть себя на крюках для туш, чтобы избавить Мэтта от лишних хлопот. Разве только они первыми с ним расправятся, но этого им не осилить. Так что парни, считай, покойники. Но торчать тут и дожидаться расправы все-таки не стоит.
— Топайте, топайте, — подталкивает их Микки. — Сваливайте из города!
Кэллан прячет пистолет под рубашку и дергает О'Бопа, который нагнулся над трупом Эдди Мясника, за руку:
— Пойдем!
— Погоди минутку.
О'Боп, пошарив в карманах Фрила, извлекает комок смятых купюр. Переваливает труп на бок и вытаскивает еще что-то из заднего кармана.
Черный блокнот.
— Вот так, — говорит О'Боп.
И они уходят.
Копы заявляются через десять минут.
Коп из отдела убийств перешагивает через лужу крови, растекшуюся большим красным ореолом вокруг головы Фрила, устремляет взгляд на Микки Хэггерти. Коп только что получил повышение, его перевели из патрульной службы, и потому он прекрасно знает Микки. Он смотрит на Микки и пожимает плечами, будто говоря: «Ну, что тут такое случилось?»
— Поскользнулся в душе, — отзывается Микки.
Из города они так и не уезжают.
Выйдя из паба Лиффи, они, следуя совету Микки, направились к Гудзону и зашвырнули оружие в воду.
Потом, чуть отойдя от реки, пересчитали наличные Эдди.
— Триста восемьдесят семь баксов, — говорит О'Боп.
Они разочарованы.
На эти деньги далеко не укатишь.
Да и не знают они, куда им, собственно, ехать.
Они заходят в угловую лавку и покупают пару квартовых бутылок пива, а потом забираются под береговую опору скоростного шоссе Вестсайд, чтобы все обдумать.
— В Джерси? — роняет О'Боп.
Дальше его географическое воображение не простирается.
— Ты кого-нибудь знаешь в Джерси? — спрашивает Кэллан.
— Нет. А ты?
— Тоже нет.
Вот уж где у них полно приятелей, так это в Адской Кухне, и кончается тем, что, опрокинув еще пару бутылок пива, они, дождавшись темноты, проскальзывают обратно в свой квартал. Забираются на заброшенный склад, где и засыпают. Рано утром они отправляются к сестре Бобби Ремингтона на Пятидесятую улицу. Бобби тоже дома, опять ссорится со своим стариком.
Он подходит к двери, видит Кэллана и О'Бопа и побыстрее затаскивает их в дом.
— Господи, — говорит Бобби, — что вы, ребята, натворили?
— Он хотел застрелить Стиви, — объясняет Кэллан.
— Ничего подобного, — мотает головой Бобби. — Пописал бы только ему в рот. И всех делов-то.
— А, теперь все равно, — пожимает плечами Кэллан.
— Нас ищут? — спрашивает О'Боп.
Бобби не отвечает, он занят: задергивает поплотнее занавески.
— Бобби, а кофе у тебя есть? — спрашивает Кэллан.
— Да, сейчас приготовлю.
Из спальни появляется Бэт Ремингтон. В спортивной рубашке «Рейнджер», едва прикрывающей трусики. Рыжие взлохмаченные волосы падают ей на плечи. Девушка смотрит на Кэллана и произносит:
— Говнюк.
— Привет, Бэт.
— Убирайтесь отсюда!
— Бэт, я только хочу сварить им кофе.
— Эй, Бобби. — Бэт выбивает сигарету из пачки на кухонной стойке, сует в рот и закуривает. — Хватает того, что я позволяю тебе давить свою кушетку. И это-то паршиво. Но этих парней мне тут не требуется. Без обид.
— Бобби, — говорит О'Боп, — нам нужно оружие.
— Нет, ну просто шик, — замечает Бэт. И хлопается на кушетку рядом с Кэлланом. — Какого черта вы
