своему отцу. Он-то был галантным и добрым.
— Почему ты говоришь в прошедшем времени? Кулак Лорны обрушился на подушку. Как это она упустила из виду, что отец уже умер и не может вступиться за нее.
— Разве тебя не задевает моя ненависть! — Крикнула девушка.
— Меня гораздо сильнее задело бы твое равнодушие. — Касим оторвал ее руку от подушки и задержал в своей. Пальцы девушки казались очень маленькими, белыми в его большой и смуглой руке. — Ненависть — чувство загадочное и интригующее. Уж лучше ненависть, чем притворство ради подарков и расположения. Есть женщины, малышка, которые думают только о себе.
— Не сомневаюсь, что тебя вполне можно назвать экспертом по вынесению суждений о женщинах! — Ей хотелось выдернуть свою руку, но она знала, что пытаться бесполезно.
— Я бы не осмелился назвать себя экспертом. — С улыбкой, сделавшей его глаза еще глубже, он позвонил в медный колокольчик, стоявший на столе. Почти сразу же появился Хасан с кофейником и чашечками в серебряной оправе.
— Мадам сама разольет кофе, — сказал ему хозяин. Слуга поклонился и исчез, а Лорна метнула в шейха пылающий обидой взгляд. Она взяла кофейник, из которого шел пар, а ее сотрапезник, хотя и в небрежной позе, но напряженно следил за лицом девушки, ожидая, не сделает ли она с кофе то же самое, что и с лаймуном. Но Лорна, склонив белокурую головку, разлила густой, ароматный черный кофе по чашечкам и с каменным лицом протянула ему.
— Тебе понравилась наша пустынная кухня? — спросил Касим.
— Она совершенно удивительна, В этом совместном ужине была какая-то будоражащая интимность. Ночь укрыла лагерь своим темным облаком, заглушая всякие звуки.
Лорна выпила кофе и нервно поднялась на ноги. Прошлась по шатру, трогая утварь, но не видя и не ощущая ничего, кроме огромной фигуры принца, развалившегося на диване. Девушка еще больше напряглась, когда тот, небрежно нагнувшись, закурил.
— Не хочешь ли присоединиться? — предложил он. — Сигаретка помогла бы тебе успокоить нервы.
— Мои нервы в порядке, благодарю. — Лорна направилась к выходу из шатра и откинула занавеску, желая хоть ненадолго избавиться от этой интимности.
Когда принц подошел и встал за ее спиной, она вся сжалась.
— Ты напряжена, — произнес он. — Хочешь прогуляемся к краю оазиса.
— О… больше всего на свете! — Лорне уже хотелось выскользнуть наружу, но Касим удержал ее.
— Ночью прохладно. Надень мой плащ. — Он принес плащ из глубины шатра и застегнул на ней. — Ну вот. А если перебросить подол плаща через руку, ты снова станешь похожа на очаровательного мальчишку.
Они вышли наружу. Там его соплеменники, закутавшись в плащи, сидели около костров, попивая кофе и слушая нежные стенания какого-то музыкального инструмента. Вокруг таинственно чернели шатры. Спящие верблюды лежали на песке, вытянув свои длинные шеи.
Когда пара проходила мимо, мужчины повернули головы, но не осмеливались открыто смотреть на стройную, закутанную в плащ фигурку. Это была их манера оказывать вежливое уважение гостье хозяина.
Когда Лорна и шейх вышли в залитые лунным светом пески, ей показалось, что они идут в молоке. У подножия барханов лежали серебристо-фиолетовые тени. Каждая звездочка над их головами сияла, словно крохотный золотой светильник. Лорна с наслаждением вдыхала прохладный воздух. Загадочность этих мест, бесконечность окружавшего их пространства успокоили ее и вызвали почти благодарное чувство к принцу Касиму, показавшего ей, какой волшебно-прекрасной может быть пустыня ночью.
— Пустыня подобна женщине, — прошептал он. — Соблазнительная и переменчивая, она обладает такими глубинами, в которых можно потеряться навсегда. Я видел ее в самых разных настроениях, и все же каждый день в ее величавых пространствах есть что-то новое. То холодно отталкивающая, то мучительно притягивающая, то ласкающая прохладой и обливающая серебряным светом луны, — все это похоже на объятия возлюбленной.
В безбрежных просторах над ними шелестел ветер, а Лорна смотрела на стоявшего рядом мужчину, чей профиль твердыми контурами вырисовывался на фоне сияющей луны. Он был частью всего этого, как соколы, как золотистые песчаные кошки, прячущиеся в барханах.
— Слышишь ли ты зов пустыни? — Его глаза вспыхнули, встретившись с ее взглядом, и замерцали, отражая лунный свет.
— Я очарована, — призналась девушка, — но меня пугает громадность этих пространств, их вечность. Я чувствую себя такой маленькой и смертной.
— Да, — улыбнулся принц. — Пустыня уже коснулась тебя. И нам нужно проехаться вдвоем на рассвете. Тогда ты увидишь пустыню другой и окажешься совершенно у нее в плену.
— А разве мое пленение не является уже свершившимся фактом? — Лорна поплотнее закуталась в плащ: ветер пробрался ей за шиворот и взъерошил волосы.
Касим пристально смотрел на нее: на серебрящиеся волосы, бледное лицо, на котором двумя цветками выделялись сине-фиолетовые глаза. Затем схватил ее и хотел прижать к себе, но девушка уперлась ему в грудь кончиками пальцев.
— Le desert de l'amournote 34, — тихо произнес он, легко преодолевая сопротивление. — Смотри, дорогая, ты ведь знаешь, во мне сидит дьявол. Так не буди его на свою же голову.
— Когда ты меня отпустишь? — умоляюще спросила Лорна.
— Не говори об отъезде, ведь еще только ночь да день прошли, как я привез тебя сюда. — И его рот завладел ее губами. Казалось, он хотел сокрушить ее, хотел быть жестоким и нежным одновременно.
— Моя фильджа — мой снег… Я напущу на тебя пустыню и избавлюсь от такой ледышки, — прошептал он, не отрываясь от ее губ.
— Уж лучше пустыня, чем ты! — Лорна боролась с ним, стараясь отвернуться, но принц, схватив ее за подбородок, заставил подчиниться своему взгляду, требовательно сверкавшему в лунном свете. Откуда-то из дальних барханов долетел вой шакала, преследующего свою жертву.
— Ты глядишь на меня глазами загнанной газели.
— Касим склонил голову и закрыл ей глаза поцелуями, а потом поднял на руки и понес мимо пальм, шатров, мимо дымящихся костров и через изгородь, отделявшую его шатер от остальных.
Бережно и жадно прижимая девушку сильными, властными руками, он стремительно внес ее внутрь шатра… но и на эту ночь оставил в гареме одну.
… Понятие времени в пустыне теряет смысл. Там не тикают часы, нет городских сигналов и опознавательных знаков безвозвратно уходящего времени. Жители пустыни узнают время по солнцу, и жизнь их проходит в неспешной, но непрерывной деятельности.
Поначалу Лорна считала дни, но потом потеряла счет бесконечно тянущемуся, беспредельному времени, которое она уже провела здесь, в этом лагере посреди пустыни. Вскоре ей стало ясно, что шейх пользовался неограниченным влиянием на своих людей, которое основывалось на твердости его характера, безусловном личном обаянии и неутомимом, заинтересованном участии в суровой жизни соплеменников.
Иногда случались и ссоры, и тогда он поспешно вмешивался прежде, чем могла возникнуть глубокая семейная вражда с местью. Как-то раз один сородич пришел просить у хозяина совета относительно дочери, которая вышла из повиновения и даже как-будто немного повредилась в уме. Шейх поговорил с девушкой и безотлагательно нашел для нее молодого и красивого мужа.
Лорна была этим поражена.
— Но ведь та девушка совсем не знает его, — запротестовала она.
— Ей нужен муж, — спокойно ответил Касим. — Скоро она позабудет все свои глупости и станет прекрасной женой.
— Да ты просто деспот! — Лорна прихлопнула пальмовым веером кружащуюся перед ней осу. — Ты считаешь женщин существами, не имеющими собственной души и сердца.
— С женщиной нужно обращаться так же, как с норовистой кобылицей, чтобы она всегда чувствовала натянутые поводья и не теряла головы. — Он развалился на диване, вытянув ноги в сапогах; выражение его глаз застилал дым сигареты.
