на колене, и продолжила свою работу. Джейк был хорошим клиентом, он оставался совершенно неподвижным, пока она медленно сбривала его бороду.
Джейк беззвучно обругал себя. Рената медленно, с усердием сбривала недельную щетину на его лице. По крайней мере, она перестала кусать себе губы, а руки ее больше не дрожали. Все ее внимание сосредоточилось на работе, и он смог открыто рассматривать ее.
У нее были мягкие руки. Она случайно, бессознательным движением дотронулась до его плеча, но, как только поняла, что касается его, убрала ладонь. Она была так близко. Он мог слышать запах ее волос, этот цветочный аромат, который он не мог распознать, но который уже начал связывать с ней.
Она соскребла еще один кусочек намыленной бороды, и Джейк снова выругал себя. Он мог бы сделать это сам или позволить своей бороде еще расти. Но ее намек на то, что он боится разрешить ей коснуться бритвой его лица, заставил Джейка бросить вызов. Глупо. И вот сейчас она так близко к нему, что он ощущает ее дыхание. Ее пальцы терлись о щеку Джейка, а сверкающие зеленые глаза устремились к его лицу.
Она была поглощена работой и не осознавала, что он откровенно изучает ее… в этом-то он не сомневался. В ней было нечто такое, что беспокоило, волновало его. Улыбка? Никто раньше так не улыбался ему. Ее голос? Сейчас она молчала, сосредоточив все внимание на своих усилиях, но обычно она беспрерывно разговаривала с ним. То, как она смотрела на него, когда думала, что он спит?
– Ну вот, – сказала она удовлетворенно. – Все готово, и ни единой царапины. – Рената взяла чистое полотенце и вытерла ему лицо, стирая остатки мыла, рассеянные по щекам. – Вы выглядите гораздо лучше.
Джейк провел рукой по щекам, пытаясь нащупать места, которые она могла пропустить. Но лицо его было гладко выбрито, и она ни разу не порезала его.
– Неплохо, – хмуро заметил он.
– Вы, кажется, разочарованы, что я вас не порезала?
Он следил, как она собирает инструменты и собирается покинуть комнату. Движения ее были слегка торопливыми, лицо пылало, розовое от явного смущения. Она обвела взглядом маленькую комнату, бросив взгляд на все, кроме него.
– Я удивлен, – тихо заверил он ее. – Я не разочарован.
Рената выпрямилась в полный рост и посмотрела на Джейка сверху вниз, устремив на него надменнейший взгляд.
– Отныне вы будете бриться сами.
– Хорошая мысль, – с облегчением вздохнул Джейк.
Рената, побледнев, отвернулась от него, и, прежде чем она выбежала из комнаты, он успел заметить смятение на ее лице.
Джейк лежал в мягкой кровати, находясь между сном и бодрствованием. За последние две недели он спал слишком много, и теперь, несмотря на то, что была ночь и в доме стояла тишина, он не мог погрузиться в глубокий сон.
Его бок заживал быстро, он был сейчас перевязан ровной белой повязкой. Рената наконец разрешила ему обедать за столом и понемногу ходить по дому. Разрешила ему – так она сама говорила, и, хвала Господу, именно так он это и ощущал. На восстановление сил у него уходило гораздо больше времени, чем он хотел бы. Наверное, он был ближе к смерти, чем представлял себе.
Рената весь день напролет суетилась вокруг него, промывала его рану, порой облачко брезгливости пробегало по ее лицу, но руки были мягкими и нежными, как легкий бриз. Прикосновения ее были почти неощутимыми.
Она больше не упоминала о причине приезда в Колорадо, о своей охоте на мужчин, на какого-нибудь беднягу-фермера, который, без сомнения, будет ослеплен ее очарованием, ее глазами и волосами. Джейк не мог решить, кого ему было больше жаль – владельца ли ранчо, за которым она охотилась, или саму Ренату. Она была обречена на разочарование в своих поисках совершенного мужа.
С огромным усилием он сохранял молчание в течение последних двух недель, но она и не возражала. Рената говорила более, чем достаточно, – за них обоих, иногда судачила о жителях Филадельфии, которых он не знал и никогда не увидит. Обычно Джейка раздражало непрерывное звучание голоса, особенно женского, но через некоторое время он привык к тембру Ренаты. Он успокаивал. Джейк лежал, а звуки ее голоса словно омывали его.
За последнюю неделю он каждый день брился сам, из страха, что если откажется от этого занятия, то Рената предложит ему свои услуги. Но больше он бы этого не вынес.
Низкие раскаты грома где-то в отдалении говорили о приближавшейся грозе. Прошло уже несколько недель, а у них все еще не было хорошего дождя, лето оказалось жарким и засушливым, а это было плохо для здоровья и людей, и животных. Ранчо нуждалось в хорошем дожде… и он тоже. Джейк встал с кровати и открыл окно, подперев стеклянные створки палкой, которая специально для этого лежала на подоконнике. Он хотел ощутить запах надвигающегося дождя.
Подул ветер, и порыв холодного воздуха покрыл рябью шторы, охватил его тело. Джейк закрыл глаза и глубоко вздохнул. Раненый или нет, он слишком долго остается взаперти. Ему было душно.
– Почему вы не в кровати? – спросила Рената, и Джейк обернулся; чтобы посмотреть, как она наблюдает за ним из дверного проема. Он уже привык к этому вопросу, но обычно его задавали более энергично. А этот вопрос прозвучал тихо и слегка удивленно.
– Хочу пустить немного свежего воздуха. Вы одобряете это, доктор?
Она не ответила, оправляя на себе платье. – Надвигается гроза. – Джейк отошел от окна, и сквозь облака проникла полоска лунного света, осветившая похожую на призрак фигуру в дверном проеме.
Опять послышались долгие низкие раскаты грома, и Рената вздрогнула.
– Я не люблю грозу, – тихо сказала она. – Еще до того как моя сестра Амалия вышла замуж, я пробиралась в ее комнату, когда ночью начиналась гроза. А когда она уехала из дома, я пережидала грозу в своей комнате. Мне было слишком много лет, чтобы бежать к папе и уткнуться в его плечо… я всегда так
