повезло, — он осторожно освободил свою руку и улыбнулся. Он благодарен за ее молчаливое сострадание, но не нуждается в нем, так как давно уже привык справляться со всем сам. — В результате падения я повредил зрительный нерв и ослеп. Врачи на операцию не решились, опасаясь, что она только навредит. Хотя шансы, как мне сказали, у меня есть: в этой области ведутся крупные исследования и вполне возможно, что через несколько лет мне будет сделана операция по совершенно новой методике. К сожалению, исследования еще, видимо, не закончены или зашли в тупик.
— О, Брендон… — начала было Линн, но оборвала себя. — А как же ваша учеба?
— Мне дали академический отпуск. За это время я освоил шрифт Брайля и худо-бедно примирился со своим недугом. Я закончил колледж и получил степень.
— Вы настоящий молодец! — пылко воскликнула Линн, от всей души сочувствуя Брендону. — Я не хотела вас расстраивать, правда. Может, сменим тему?
— Не буду возражать, — Брендон тряхнул головой, отгоняя нежеланное и горькое воспоминание о первых днях, проведенных в больнице. — Как раз ваша очередь рассказать что-нибудь о себе.
— Что бы вы хотели услышать? — Она невольно напряглась.
— Ну, например, где и кем вы работаете? — Брендон почувствовал скованность Линн и не мог понять, почему такой простой и, казалось, закономерный вопрос вызвал у нее такое затруднение.
— Я сейчас не работаю, — осторожно произнесла она. — Но все может решиться на этой неделе. Если я пройду одно из двух собеседований.
— Понятно. — Может, она недавно лишилась работы? Тогда ее нежелание говорить на эту тему вполне объяснимо. — А что за работу вы ищете? Если это, конечно, не секрет? — все-таки не удержался он от вопроса.
— Либо воспитательницы в детском саду, либо учительницы начальных классов, — уже более непринужденно сказала Линн, немного успокоившись. В конце концов, о чем ему еще спрашивать?
— А с ребятишками какого возраста вы бы сами хотели работать?
— Вообще-то я бы хотела преподавать в колледже, — неожиданно для себя призналась она. — Просто проблема в том, что шансы получить работу в детском саду, в школе или колледже у меня одинаково невысоки.
— Почему?
— Нет соответствующего образования. — Линн встала, надеясь таким образом избежать новых вопросов: слишком уж ее испугала собственная откровенность. — Выпить не хотите?
Его брови приподнялись. Больше похоже на стремительное бегство, чем на вежливость. Что может скрывать женщина, которая, по ее словам, хочет работать с детьми? Однако вслух он сказал:
— Чаю со льдом, если можно.
— С сахаром и лимоном?
— Только лимон.
Линн вернулась со стаканом чая и поставила его на столик.
— Стакан по правую руку от вас. Ужинать будем сейчас или позже?
— Позже. А что на ужин? — проявил живой интерес Брендон.
— Жареная картошка, политая сливками с сыром, — улыбнулась она. — К ней жареная курица и салат из брокколи, а на десерт булочки, которые вы так нахваливали. Если, конечно, вы тогда не лукавили, — добавила Линн.
— Для человека, вынужденного питаться в основном готовыми блюдами, вопрос насыщения желудка совсем не шуточный — предельно серьезно ответил он.
— Вы совсем не можете готовить?
— Совсем, — Брендон подтвердил свои слова кивком и хмыкнул. — Вообще-то, то же самое можно было сказать, когда я был зрячим. Другое дело, что тогда я чаще выбирался в ресторан.
— А сейчас?
— Сейчас… — он вздохнул. — Сейчас я предпочитаю ужинать дома. Вот вы — замечательный повар, в этом я уже убедился.
— Мне всегда нравилось готовить. Хотя раньше я все никак не могла дойти до кухни.
Если уж начистоту, то за десять лет она была там от силы десять раз. Есть раз в год — удобно, не правда ли?
— Времени не хватало?
Она повернула голову и натолкнулась на его взгляд, пронзающий насквозь. Линн поежилась. Сейчас с трудом верилось, что Брендон ее не видит.
— Можно и так сказать, — неохотно пробормотала она. — Лучше расскажите, что есть интересного в этом городе, — она посчитала за благо перевести разговор на нейтральную тему и подальше от собственной персоны.
Видит бог, ей ужасно нравится быть непопулярной и неизвестной. В конце концов, у каждого есть свои тайны, так почему бы и ей не иметь хотя бы одну?
— Хотя город небольшой, но здесь каждый найдет, что ему по душе, — задумчиво, протянул Брендон.
В нем начало просыпаться любопытство. Почему его соседка так упорно избегает говорить о себе? Она что, боится его, стесняется или просто не в настроении? Ладно, решил он, если захочет, расскажет сама. У него нет привычки совать нос в чужие дела. Особенно когда это желание умолчать о себе почти такое же осязаемое, как прикосновение.
— В городе есть несколько театров и небольшой оркестр.
— Хорошая новость! — воскликнула она. — Я обожаю музыку!
— Вы на чем-то играете? — как можно безразличнее поинтересовался он.
— Играла, — в ее голосе была неприкрытая грусть. — На пианино.
— А сейчас нет?
— Сейчас нет, — она вздохнула. — Но подумываю об этом.
— Не думайте, а действуйте, — убежденно сказал Брендон.
— Посмотрим, — уклончиво ответила она. — А как насчет музеев?
— На любой вкус, — с готовностью отозвался он. — Но в основном все так или иначе связано с Гражданской войной.
— Каюсь, — Линн рассмеялась. — История не мой конек.
— Ну что ж, — Брендон пожал плечами. — Вам предоставляется отличный шанс стать знатоком если не всей истории США, то, по крайней мере, Гражданской войны. К вашим услугам местное историческое общество, библиотека, Национальный мемориал.
— Что-то мне есть захотелось, — со смехом воскликнула Линн. — Может, продолжим разговор за ужином?
— Не возражаю.
Собаки, до этого момента терпеливо лежавшие у его ног, поднялись и выжидающе уставились на хозяина.
— Ты не возражаешь, если я отпущу Физер? О, простите, — спохватился он. — Я не хотел тыкать.
— Все в порядке, — ободрила его Линн. — Мы уже столько разговариваем, что даже удивительно, как это не перешли на «ты» еще раньше.
— Значит, ты не возражаешь? — уточнил Брендон.
— Абсолютно, — уверенно сказала Линн. — Давай помогу, — она отстегнула поводок и положила его на кресло. — Ну что, вперед?
…Ужин удался на славу. Они сидели больше часа и непринужденно беседовали, словно были уже давно знакомы. Линн старалась избегать вопросов на личные темы, и потому они говорили в основном о событиях в мире, о животных и искусстве.
Она так увлеклась, что вздрогнула, когда их разговор прервал телефонный звонок.
— Прости, — Линн вышла в холл и подошла к телефону. Быстрый взгляд на определитель заставил ее нахмуриться. Она сняла трубку и немного скованно произнесла: — Здравствуй, папа.
