Во время первого ультразвукового исследования, проведенного на восемнадцатой неделе беременности, Эшли отказала себе в удовольствии узнать пол своего ребенка и не жалела об этом. И вот сейчас она выяснит это вместе с Кордом.
Лаборантка прижала ультразвуковую головку к ее животу.
— Смотрите на экран.
Корд придвинул стул поближе к Эшли и, взяв ее руку в свои, поцеловал кончики пальцев. Она буквально растаяла от такого жеста. Но вскоре вспышка на экране завладела их вниманием. Эшли затаила дыхание, ребенок был сейчас гораздо отчетливее виден, чем в прошлый раз.
— Господи… — благоговейно прошептал Корд, когда лаборантка начала водить ультразвуковой головкой по животу Эшли, показывая им ручки, ножки, пальчики ребенка.
Минуты две они восторгались чудесным творением природы, которое жило в ней. И вдруг Корд закричал: «У нас сын!» Его радостный возглас наполнил крохотную комнатку.
— Безусловно, сын, — улыбнулась лаборантка. — У этого крохотного парнишки все на месте.
Момент был настолько волнующим, что Эшли сдавленно застонала. Корд наклонился и нежно поцеловал ее. Она не могла бы утверждать с точностью, но ей показалось, что его щеки тоже были влажными от слез.
— Настоящий Кэйби, — прошептал он. — Прекрасное солидное имя. По-моему, после этого нам ничего не остается, как отправиться за покупками.
Эшли уловила ход его мыслей. Теперь, когда Корд знает, что у них будет сын, он захочет всего накупить для него. И конечно, пошлет все покупки домой. Это было бы прекрасно, если бы Эшли жила с Кордом. Но это не так.
Когда Корд объявил ей, что она возвращается с ним вместе домой, она могла сразу возразить, что они еще ни о чем не договорились окончательно, что до сих пор существуют две версии: его и Шейлы. Но она недооценила желание своего мужа сохранить семью.
Его заявление, что Шейла вела собственную игру, было таким неожиданным, что Эшли требовалось время, чтобы осмыслить его слова.
Корд ясно сказал, что Эшли будет жить с ним. Что они вместе уличат Шейлу во лжи, о чем Корд говорил постоянно. Только таким путем можно будет раз и навсегда избавиться от подозрений. Разве стал бы Корд предлагать такой безумный вариант, если бы не был уверен в результате?
За последние двадцать четыре часа Эшли обдумала все возможные последствия этого плана. Например, она не сумеет убедить себя в безоговорочности доказательств. В глубине души у нее всегда оставались бы сомнения. Корд знал это и добровольно шел на риск.
Итак, устраивает ли ее такой план?
Эшли не могла ответить себе на этот вопрос… до того момента, когда ультразвуковое обследование позволило воочию увидеть их мальчика. Это заставило ее задуматься о будущем и о том, за что она борется.
Она поняла, что если не докопается до сути своей боли и не посмотрит в лицо Шейле, то не видать ей покоя. Самое ужасное, что она лишит своего сына дома, где у него были бы и отец, и мать.
Корд хотел сделать еще одну попытку. Он всеми силами старался возродить их брак. Он лег в больницу, чтобы избавиться от своего пристрастия. Остальное было за Эшли. Но ей нужно кое с кем поговорить прежде, чем связать себя обязательствами.
— Я… я думаю, что мне пора одеваться, — сказала она спокойным тоном, не желая обсуждать их личную жизнь в присутствии постороннего.
По тому, как Корд сжал губы, она могла определить, что ее молчание по поводу похода в магазин после врача расстроило его. Он решительно встал и заявил лаборантке, что им надо немедленно вернуться в больницу «Сити-Крик».
Лаборантка тут же выключила прибор. Говоря ей слова благодарности за то, что она так быстро их приняла, Корд вышел с ней за дверь. Их голоса отдалились, но Эшли слышала, как он расспрашивает ее о результатах измерений.
Воспользовавшись тем, что осталась одна, Эшли встала с кушетки и, сняв больничную рубашку, снова натянула брюки и блузу.
Подойдя к регистратуре, она увидела, что Корд уже ждет ее. Взгляд его был настороженным.
— Прежде чем мы займемся чем-то еще, — начала Эшли, — я бы хотела, чтобы мы заехали в приют Святой Анны. Не возражаешь?
Если его и удивила эта просьба, он не показал и виду.
— Нисколько, — проговорил он и повел ее к машине.
Весь недолгий путь до приюта они почти не разговаривали. Корд помог ей выйти из машины, и они одолели ступеньки крыльца четырехэтажного здания из темно-красного кирпича. Эшли прожила здесь большую часть своей жизни. И теперь, когда переступила порог этого дома, у нее защемило сердце.
За столиком у входа сидела незнакомая женщина, но запах дезинфицирующих средств и вареной капусты был тем же самым. Он разбудил в ней массу воспоминаний.
Благодарение Богу, что их сына будут воспитывать его собственные родители!
— Я пойду поищу сестру Бернизу, а ты подожди здесь, в приемной. Я… я ненадолго, Корд.
— Не торопись, — рассудительно ответил он. — Я знаю, что Берниза тебе заменяет мать.
Что-то в его тоне насторожило ее.
— Я не закурю без тебя, если ты об этом беспокоишься, — тихо сказал он.
Эшли вздрогнула от его ледяного тона.
— Такая мысль мне и в голову не приходила. Ты очень понравился сестре Бернизе, когда я представила тебя ей перед нашей женитьбой. Я знаю, что она захочет увидеть тебя перед тем, как мы уйдем. Я скоро вернусь.
Она направилась в помещение, где обычно проходила церковная служба. Когда в то злополучное утро Эшли убежала из дома, она прямиком направилась к сестре Бернизе, которая теперь возглавляла приют Святой Анны. Сестра разрешила ей остаться в приюте, поручив ухаживать за детьми. В течение двух недель она помогла Эшли найти место экономки у миссис Бромуэлл.
Эшли была в неоплатном долгу у сестры Бер-низы. Она была одновременно и матерью, и сиделкой, и наставницей для всех этих сирот, которые, как и Эшли, были бы брошены на произвол судьбы.
Когда она постучала в дверь и услышала в ответ знакомый голос, ее сердце переполнилось нежностью.
Глаза монахини засветились при виде бывшей воспитанницы.
— Эшли, дитя мое! Проходи, проходи. Садись.
— Я не помешала? — спросила Эшли, садясь возле письменного стола.
— Ты прекрасно знаешь, что нет, — покачала монахиня головой. — Сколько времени осталось до события?
— Около трех недель.
— Я хочу знать, когда ты ляжешь в больницу. Сгораю от нетерпения увидеть твоего малютку.
Эшли улыбнулась сквозь слезы.
— Я позвоню вам сразу, как только смогу. Мечтаю, чтобы вы пришли и взяли на руки моего мальчика. Вы будете для него самой лучшей бабушкой.
— Так это мальчик? — довольно засмеялась сестра Берниза, явно польщенная ее словами. Но тут же нахмурилась. — Ты еще не сказала его отцу?
Пожилая монахиня знала все.
— С-сказала.
— Когда?
— В понедельник, — виновато ответила Эшли. Она чувствовала себя десятилетней девочкой, которую застали за каким-то недозволенным занятием. Так бывало, когда она брала к себе в кровать одну из малышек и воображала, что та ее родная сестренка.
Конечно, такое не разрешалось. Но сестра Берниза обычно только улыбалась и просила Эшли отнести ребенка обратно в детскую, говоря, что наступит день, когда Эшли вырастет и у нее будет свой малыш. А до этого времени она должна ждать и учиться быть мамой.
