гордость. И, похоже, ни одно ее слово не в состоянии этого исправить. Если только...
— Роджер, — прошептала Линда, с любовью глядя на мужа, — я собиралась подождать до конца медового месяца, чтобы сказать тебе о моем свадебном подарке. Но скажу сейчас. Я не могу видеть, как ты страдаешь.
— Я не рассчитывал на свадебный подарок.
— Знаю. И прежде чем ты скажешь, что не приготовил подарка, позволь сказать мне.
Слова давались Линде с большим трудом. Подбодренная немного его молчанием, она села и дотронулась до мужа.
— Ты ничего не сказал мне о твоих отношениях с братьями, но и так видно, что для тебя это серьезная проблема. И что бы там ни случилось, ты переживаешь тяжелые времена. Не хочешь говорить об этом, не надо. Я не настаиваю. Но я твоя жена и больше всего на свете хочу, чтобы ты был счастлив. Может быть, в этом поможет мой маленький сюрприз.
— Это, должно быть, что-то особенное, — уклончиво пробормотал Роджер.
— Так и есть.
— Ты, наверное, поняла, что мне нечасто делали подарки.
Линда перевела дыхание.
— Поняла. Но теперь, когда мы поженились и договорились все делить друг с другом, это уже нельзя считать подарком.
— А что же это такое? — В его голосе звучала явная насмешка.
— Деньги, которые оставил мне дед.
После долгого молчания Роджер вдруг поинтересовался:
— И на них можно купить новый грузовик?
— Да. — Линда старалась говорить бесстрастно, не давая выхода бурлящей в ней радости, — так боялась испугать его раньше времени.
— И приличную кровать?
— Да, дорогой. И новую технику для твоего ранчо. И выплатить весь твой долг.
— Ты хочешь сказать, что теперь это мое и я могу тратить эти деньги по своему усмотрению? — протянул мужчина.
— Да.
Роджер покачал головой.
— Нет, я так не поступлю. Я никогда бы не женился на женщине из-за денег. Человек, вступающий в брак по расчету, хуже змеи. — Он произнес это с таким отвращением, что у Линды мурашки побежали по спине.
— Но ведь ты женился на мне не из-за денег, — нашлась она. — Ты ничего не знал о них. А теперь они мне не принадлежат. В тот момент, когда мы стали мужем и женой, все мое наследство было переведено на твой счет. Оно по закону принадлежит тебе, можешь делать с ним все, что хочешь. Все бумаги ты получишь по почте...
Линда не успела закончить, потому что Роджер вдруг вскочил. Он смотрел на нее так, словно никогда раньше не видел. Лицо мужчины казалось смертельно бледным. Кулаки сжаты, будто он готовился к удару. Неужели одно упоминание о деньгах возымело такой эффект?
Никогда еще Линда не была так благодарна Богу за свое наследство, как в эту минуту. Роджер лишился дара речи.
Все это время, сидя около Роджера, она боялась взглянуть на мужа, но теперь посмотрела на него снизу вверх.
— Мне все равно, как ты потратишь эти деньги. Даже если ты решишь их выбросить. Но если твои братья скажут или сделают что-то, способное тебя расстроить, они об этом пожалеют.
Роджер стоял неподвижно, а его глубокие зеленые глаза излучали странный пугающий свет.
Не следовало говорить о его братьях. Это его семья, а родная кровь ведь не водица. Наверное, надо извиниться. Но он не дал ей этого сделать.
— Оденься и перейди в грузовик. Так безопаснее, — бросил Роджер и направился в темноту.
Они же ничего еще не решили! Линда в панике вскочила и закричала, беспомощно озираясь по сторонам:
— Куда ты, Роджер?!
— Мне лучше думается, когда я один.
Он уходил, а слова мрачным призраком повисли в темноте. Полными слез глазами Линда пыталась различить удаляющуюся мужскую фигуру.
Ее сердце застыло.
Прошел час. Роджер не возвращался. Линда, просидевшая неподвижно все это время, стала потихоньку устраиваться на ночлег в грузовике среди тюков и каких-то железок.
Ворочаясь с боку на бок, она неустанно корила себя за нелестные слова, сказанные о Джордже я Элтоне. В лучшем случае это усложнит их семейные отношения. Уж ей-то хорошо известно — стоило пожаловаться Фреду на деда, как тот начинал ругать старика. В таких случаях Линда всегда становилась на его защиту.
Желая показать свою любовь, она невольно обидела Роджера, и надо попросить прощения.
Всю ночь где-то поблизости раздавался леденящий душу вой, — кажется, Роджер говорил, что так кричат койоты. Но не страх, а чувство вины не давало ей уснуть. Если она после испытанного потрясения проводит остаток первой брачной ночи в одиночестве, то ей некого винить, кроме себя. Следовало быть более терпеливой с мужем.
Линда и не представляла себе, что он столь чувствителен, когда речь заходит о семье. Она дала себе слово никогда больше не затрагивать эту тему. Он сам будет принимать решения. Следует уважать его право на личную жизнь! Как ей хотелось сказать об этом Роджеру. Но ждать пришлось долго. Линда услышала его шаги лишь с первыми лучами солнца, озарившими горизонт мягким золотисто-розовым светом.
— Хорошо, что ты уже проснулась, — раздалось в ту самую секунду, когда она спрыгнула с грузовика.
— Я... я очень рада, что ты вернулся, — заикаясь, пробормотала Линда. После бессонной ночи она, должно быть, выглядит ужасно. — Роджер, прости меня за то, что я сказала о твоих братьях. Я не имела права. Это больше не повторится. Обещаю.
— В этом ты права.
Он высказал это странное замечание и принялся закидывать вещи в кузов грузовика.
Линда ничего не понимала.
— Я думала, ты пошел ловить кролика на завтрак.
— Я передумал. Мы едем домой.
— Это из-за того, что я сказала? — простонала Линда. — Не позволяй словам разрушить наш медовый месяц! Давай начнем все сначала. Представим, будто мы только что приехали. Я пойду с тобой на охоту...
В ответ Роджер бросил в грузовик ее дорожную сумку. Мрачные зеленые глаза скользнули по хрупкой фигурке жены, облаченной в соблазнительный халатик, медленно, чувственно. Такой взгляд часто бросали на нее другие мужчины. Но Роджер — никогда. И это превращало желанного мужа в загадочного незнакомца.
— Одевайся!
Линда совсем растерялась от таких слов. Она все еще не верила в происходящее.
— Что случилось? Почему ты так говоришь? Я уже извинилась, пожалуйста... Или тебя расстроил мой свадебный подарок? Но как же так? В объявлении я написала, что готова делить все со своим избранником. Теперь мы связаны Богом. Мое принадлежит тебе, а твое — мне.
Бешенство, ярость, отчаяние в глазах мужчины огненным вихрем смели все очарование предыдущих часов. Словно их никогда и не было. Все предупреждения, которые ей пришлось выслушать перед свадьбой, с отчетливой ясностью как будто зазвучали в прозрачном утреннем воздухе:
