любителей чтения, полученные из надежных источников».[50]
София покачала головой.
Ох, Нубар, пожалей меня. И что сие должно означать?
То, что оно означает. Знаешь, выясняется, что рыцарей-храмовников не уничтожили в тысяча триста шестьдесят четвертом году, как всегда считалось.[51] Они выжили, создав тайное общество, цель которого заключалась в свержении всех возможных монархий и папства и создании мировой республики. С самого начала они отравляли королей и при том пользовались медленно действующими ядами, так что короли сходили с ума. Ведь многие короли были безумны. Потом, в восемнадцатом веке, они подчинили себе масонов. В тысяча семьсот шестьдесят третьем году они создали тайное литературное общество, которое якобы возглавляли Вольтер, Кондорсе[52] и Дидро. Но на самом деле всем заправляли храмовники.
Козни? Опять козни и заговоры? Кто это
Евреи, разумеется.
Ох, Нубар, пожалей меня. Опять этот вздор.
Но это не чепуха, бабуля, это факт. И вся эта история началась задолго до храмовников. Я могу это доказать.
Теперь уже Софии захотелось сменить тему.
Что было в тех ящиках, которые рабочие носили в твою башню нынче утром?
Киноварь, бабуля.
Киноварь?
Да, но для опытов нужно очень много ртути.
Расскажи об опытах. Это интересно?
Хорошо, но как-нибудь в другой раз. Ты слышала когда-нибудь о Мани или Горном старце? Или об Осман-бее?
София смутилась.
Не уверена. Они местные?
Нет, что ты. Мани основал манихейство в Персии в третьем веке. Горный старец был полновластным правителем ассасинов,[53] мусульманской секты, ее тоже основали в Персии. Оба они были евреи. А Осман-бей бесстрашно разоблачил еврейский заговор — евреи ведь пытались завладеть всем миром!
Ох, Нубар. Почему бы тебе лучше не почитать католикоса Нерсеса Четвертого?[54] Это такая нежная поэзия. Она успокоит твои нервы.
И основатель масонства, возбужденно продолжал Нубар, тоже был евреем, и многие итальянские кардиналы тоже. Ты знала, что Французская революция на самом деле была жидомасонским заговором?
Это смешно и глупо. Ты же только что сказал, что евреи подчинили себе масонов в восемнадцатом веке.
Это одно и то же. Они заключили секретный пакт с храмовниками, а потом одолели их и проделали то же с масонами. Великий магистр масонов всегда был евреем, и каждый масон приносит клятву убивать того, на кого ему укажет великий магистр, даже если это будет член внутреннего совета. Нельзя стать масоном тридцать третьей ступени, если ты не еврей. В своих ложах они используют символы змеи и фаллоса.
Тебе надо найти жену, Нубар.
Ты слышала о сэре Джоне Рэтклиффе?
Нет.
Этот англичанин написал автобиографический роман под названием «Биарриц». В нем есть глава — там описываются тайные собрания, которые двенадцать евреев, представляющие двенадцать колен израилевых, проводили на кладбище в Праге. У романа две версии. В первой версии сэр Джон главный раввин на кладбищенском собрании в тысяча восемьсот восьмидесятом году, и там он произносит речь, призывающую евреев стремиться к мировому господству. Он написал это, чтобы одурачить их, но ничего не вышло, и поэтому во второй версии он сказал правду.
Какую правду?
Что он английский дипломат, католик и что он легко может поплатиться жизнью за то, что рассказал о пражском заговоре.
Что с ним случилось?
Он поплатился жизнью.
София покачала головой.
Такие зловещие фантазии, Нубар. Ты же не знаком ни с одним евреем, так?
Ни с теми, кто открыто заявляет, что он еврей, ни с теми, кто это скрывает. Но у меня есть свои подозрения.
О господи, Нубар. Пора тебе, думаю, поехать на каникулы к мельхитаристам.
Нубар нахмурился. Мельхитаристы, монашеский литературный орден армян-католиков, писавших по-армянски, перенесли свою штаб-квартиру из Константинополя в Венецию. София восхищалась тем, как они совмещали литературу с монашеским благочестием, и, может быть, потому, что это напоминало ей о трудах деда Нубара в Святой земле. Каждый раз, когда ей казалось, что Нубар слишком увлекся, она предлагала ему поехать и посетить мельхитаристов. Они будут более чем счастливы принять его, поскольку никто не помогал им деньгами так щедро, как София. Но Нубар не хотел проводить каникулы с монахами ни в Венеции, ни где бы то ни было еще.
Я вот что тебе скажу, торжественно промолвил он. Я никогда не поеду в город, где прорыто метро.
Почему?
Потому что, когда настанет время, евреи именно так и взорвут города. Они захватят поезда метро и повсюду поместят бомбы.
Этот хлеб, он тебе не вредит, Нубар?
Нет, это новый сорт пшеничного хлеба.
Ты не выпьешь хотя бы немного вина? Это полезно для пищеварения.
Нет, спасибо, бабуля. Трезвость и вегетарианство должны идти рука об руку. Чистота внутри и снаружи — дело невероятной важности.
Ах, вздохнула София, я тебя просто не понимаю. Но я стара, а мир полон загадок.
Нубар с энтузиазмом кивнул. Он подался вперед.
Загадки, которые кажутся неразрешимыми?
Может быть, и так. Копать землю в поисках нефти легче, чем понимать живые существа.
Давай я процитирую кое-что тебе, бабуля. «Абсолютная истина заключена в этой формуле, которая содержит ключ к сонму загадок, на первый взгляд неразрешимых». Что ты об этом думаешь?
Я думаю, что это бессмыслица. Истину можно найти только в Боге, а он выше человеческого понимания. Что это за лозунг? Марксистский или фашистский, наверно?
Но Нубар неожиданно сделался уклончив.
Не совсем, сказал он и задал вопрос о своем деде, который незримо присутствовал за столом, — его тарелку отбивных теперь заменили блюдом с фруктами; рассказывая о нем, София неизменно забывала обо всем на свете, все глубже и глубже погружаясь в собственную память.
Через две недели вечер выдался темный. Собиралась гроза. Нубар сидел сгорбившись над рабочим столом в своей башне и вдыхал ядовитые пары ртути, а в голове у него царил хаос. Он уже полдня проводил эксперименты со ртутью, и к вечеру его рабочий стол превратился в сложную систему пеликанов и перегонных кубов, тиглей и атаноров, бурлящих, булькающих, шипящих и журчащих.
Нубар потянул носом и закашлялся.
