ты во что-то веришь, у тебя есть убеждения. Я же не верю ни во что, кроме того, как Дейсии получить то, что Дейсия хочет.
— Если ты все это видишь во мне, то, возможно, я тоже фальшивка, — сказала я удрученно. — Но я хочу, чтобы ты сказала мне, что ты думаешь об Алисии. Я бы хотела иметь при себе хоть какое-то оружие, — а в этом я так нуждаюсь, — прежде чем я встречусь с ней сегодня вечером.
Дейсия сморщила свой маленький носик.
— Ну… она из хорошей семьи, и у нее хорошее воспитание и многое другое, но, тем не менее, где-то в глубине она фальшивая, хотя я точно не могу сказать, в чем именно. Это я чувствую за милю, у меня была большая практика. Вот ты гораздо естественнее, хотя иногда и у тебя не хватает чутья. Например, как ты разрешаешь обращаться с собой. Но, по крайней мере, ты не притворяешься. Но хватит с меня. В конце концов, я должна быть заодно с Марком, не так ли?
— Значит, Марк тоже играет? — спросила я. — Почему? Что он от этого получит?
— Только свою жизнь, так сказать, — сказала Дейсия беспечно. — Если Алисия решит закрутить гайки, то для Марка все будет кончено.
Мы подошли к нашему коридору, и я услышала музыку из открытой двери комнаты Дейсии. Не было смысла обсуждать Марка, тем более с Дейсией.
— У тебя есть проигрыватель? — спросила я.
— Нет, магнитофон. Я люблю записывать с телика или с Радио Керолайн. Пиратские станции не такие скучные, как БиБиСи. Когда я увидела Питулу Кларк по телику, когда она пела эту песню, я тотчас же записала ее, так что могу слушать ее снова и снова. Тебе нравится песня? Она так печалит меня, особенно слова о том, что завтра никогда не наступит. Так и будет с нами в один прекрасный день, и завтра никогда не наступит, не так ли?
— Надо надеяться, что это будет нескоро, — сказала я и пошла к своей комнате, а музыка звучала мне вслед, и в словах песни слышалось больше предсказания, чем хотелось бы. Все мои «завтра» были связаны с Джастином, и было похоже на то, что в них мне путь уже отрезан.
Приближалось время ланча, и пока я мылась, расчесывала волосы и подкрашивала губы, я все время обдумывала события сегодняшнего утра. Один и тот же вопрос тревожил меня: действительно ли человек на моем снимке был стариком Даниэлем и почему Алисии Дейвен так хочется взглянуть на фото. Сегодня вечером я должна определенно выяснить, чего хочет Алисия.
Я выдвинула ящик бюро и вытащила свою сумочку, открыла кармашек на молнии и засунула туда руку. Мои пальцы ничего не нащупали. Внизу зазвучал гонг, который в Атморе созывал к столу, но я не обратила никакого внимания. Я взяла сумочку и вытряхнула на кровать все ее содержимое.
Фотографии там не было. Должно быть, кто-то зашел в мою комнату, поискал ее и забрал. Вор, по крайней мере, ответил мне на один вопрос, который мучил меня. Старик Даниэль не мог быть тем человеком на снимке, иначе это никого бы не встревожило. То, что я засняла, имело большое значение для кого-то. Это имело такое большое значение, что снимок был похищен из моей сумочки. Похищен тем, кто не хотел, чтобы я показала снимок Алисии, когда сегодня поеду в Гровесэнд. Если у этого человека были причины опасаться существования этого снимка, то у него были причины опасаться и меня, ведь я была на том самом месте, где снимок был сделан. Это была новая и совершенно не успокоительная мысль.
Я вытащила свою багажную сумку из гардероба и поискала пакет с фотографиями и пленку, что мне принесла Нелли. По крайней мере, они были там, куда я их положила. Я раскрыла пакет и вынула негативы. Один за другим я рассматривала их на свет, пока не нашла тот, где была изображена арка часовни и кустарник, за которым угадывалась
фигура человека. Я не смогу показать Алисии фотографию, но у меня есть негатив. Еще больше, чем раньше, я хотела разгадать ее интерес к фотографии. Я не могла поверить в сентиментальную привязанность Алисии к старику Даниэлю.
На этот раз я положила квадратик пленки в кармашек бумажника, который положила в сумочку, и взяла сумочку с собой. Некоторое время я не скажу никому о пропаже фотографии. Пусть охотник, кто бы он ни был, гадает, обнаружила ли я пропажу. Вдруг перед моим мысленным взором возникла картина: я отчетливо увидела темно-зеленую башню, стоящую на своем шахматном квадрате и терпеливо ожидающую момента, когда можно будет сделать решающий ход, который не позволяли ей сделать в течение стольких лет. Эта картина вызвала во мне дрожь.
VIII
Гровесэид был небольшим, но элегантным домом восемнадцатого века. Он стоял посреди участка, заросшего лесом, и отделялся от дороги огромной оградой из рододендрона. Семья, которая заказала Роберту Адаму построить его, уже давно истлела, а ее потомки рассеялись по всему свету. Позднее, в прошлом веке, ветвь семьи Дейвенов купила его, и, наконец, он оказался в руках Алисии. Благодаря наследству, недавно доставшемуся ей, она обновила дом, вернув ему нечто от его прежнего очарования и красоты.
Я посещала Гровесэнд несколько раз, когда ничего не знала о бывших отношениях моего мужа и Алисии. После того, как я узнала, я старалась держаться от него как можно дальше.
Вечер был темным и ветреным. Огромная ограда колебалась от порывов ветра, когда Марк вез нас в своем красном мерседесе вдоль нее. Мы вышли из машины и пошли по дорожке к освещенному холлу. В очертаниях дома было какое-то скрытое великолепие, несмотря на его небольшой размер. Это был спрятавшийся дом, дом с секретом, как я всегда думала, как будто Алисии необходимо было прятаться и держать все необходимое возле себя. Это было странное ощущение, если принять во внимание, что она была владелицей такого заведения, как клуб «Казелла» в Лондоне, и что, как говорит Мэгги, она часто играла там роль хозяйки.
Дейсия дотронулась до моей руки, когда мы поднимались по ступенькам.
— Хотелось бы знать, что Алисия тут прячет, — пробормотала она, а я еще раз почувствовала сходство с ней.
— Может быть, это и так, — сказал Марк. — В ее клубе чувствуешь себя очень неловко и напряженно. Мы съездим туда с тобой как-нибудь в ближайший вечер, Ева. Туда нельзя попасть без членской карточки, так что тебе нужен будет эскорт.
Я едва слышала его из-за огромного напряжения, которое начало меня охватывать. Слишком часто я позволяла Алисии загонять меня в искусные ловушки, расставленные ею, но на этот раз я не должна ей позволить сделать это. Я знала ставку, хоть и не игру, в которую играла. Сегодня она не должна была нанести мне поражение.
Горничная открыла дверь, и мы вошли в классическое маленькое фойе, из которого открывался вход в гостиную. Из соседней комнаты доносились голоса, и горничная бросила туда неуверенный взгляд, одновременно приглашая раздеться. Пока мы стояли там, до нас донесся мужской голос со слабым акцентом. Его тон был издевательским, и вряд ли его можно было бы назвать уважительным.
— Я уеду, когда буду готов. Поэтому, возможно, вам придется терпеть меня. Ничего нельзя поделать, и вы хорошо это знаете.
— О! — сказала тихонько Дейсия. — Проблемы!
Служанка бросилась в гостиную, чтобы доложить о нас.
Если Алисия и ответила своему посетителю, мы не слышали, что она сказала. Из двери вышел мужчина — черноволосый, с длинным худощавым лицом, на котором горели темные испанские глаза. Он посмотрел на нас с вызовом.
— Как ты, Лео? — сказал Марк. — Все попиваешь манцаниллу?
Тип бросил на Дейсию одобрительный взгляд, а затем посмотрел на меня, ожидая, что его мне представят. Марк же этого не сделал.
