уже слишком поздно для зарождения новых чувств между ними, несмотря на то, что, по его словам, он хотел ее возвращения не из-за упоминания об алмазе в письме матери.
— Ты знаешь, Роудз не похоронен здесь, — сказал Никлас — Он сам выбрал для себя место захоронения в Южной Родезии — дикое горное место вблизи Булавейо. Там мало кто бывает В молодости я один раз побывал там.
Автомобиль свернул на боковую дорогу, которая поднималась вверх, и теперь монумент исчез из поля зрения, пока дорога снова не повернула. Теперь монумент был виден в профиль. Сюзанна увидела на вершине высокие белые колонны, к которым вели вверх широкие каменные ступени, охраняемые по краям восемью бронзовыми львами. У подножия лестницы на пьедестале стояла бронзовая фигура всадника на поднятом на дыбы коне. По сторонам были расположены зеленые лужайки и террасы с раскрывшими свои зонтики соснами. Недалеко вверху, как и везде, маячили скалистые пики.
Томас остановил машину и обошел вокруг, чтобы открыть дверцу. Он аккуратно помог Никласу выйти, и старик стоял, опираясь на трость, в ожидании, пока Сюзанна не присоединится к нему.
— Можешь идти выполнять задание, Томас, — сказал Никлас — Мне поможет моя дочь. Ты найдешь нас здесь, когда вернешься.
Цветной прикоснулся к головному убору и возвратился к машине. Отец и дочь медленно направились к парапету перед монументом. Левая ладонь Никласа легко лежала на руке Сюзанны, в другой была трость. Он двигался легко и уверенно.
— Я беспокоюсь за Томаса, — сказал он, когда они достигли замощенного булыжником пространства перед полукруглой стенкой.
Сюзанна слушала невнимательно. Она беспокойно смотрела на верхнюю и нижнюю часть лестницы, быстрым взглядом изучая тени колоннады. Джона Корниша нигде не было видно, и она находилась в постоянном напряжении. Возможно, он не придет. Он не был уверен, что они поступают правильно.
Ее отец все еще рассказывал о Томасе, когда она снова стала прислушиваться.
— Он должен был бы стать учителем и работать в этом направлении. Но его роль поводыря у слепого и работа шофером мало что ему дали. Я боюсь, что в его участии большая доля моей вины.
— Он, кажется, выполняет ту же роль, что и Виллимина — девушка, которая служит у нас горничной, — сказала Сюзанна.
— Виллимина Кок? — с удивлением переспросил отец.
— Да, мисс Белман привезла ее на второй день после нашего прибытия.
— Странно, — сказал Никлас — Мара никогда не упоминала об этом. Видишь ли, Вилли, можно сказать, является невестой Томаса. Хотя едва ли дело дойдет до женитьбы. Главным образом из-за упрямства со стороны Вилли, как я понимаю. По крайней мере, так говорит Томас. Это еще одна из причин, почему он обделен.
Сюзанна вспомнила вспышки в настроении Виллимины, которым сама была свидетелем. Обычно кроткая, она могла проявить упрямство, если была не в настроении. Кроме того, временами Сюзанна наблюдала в девушке скрытность, которую хотела понять. Выяснилось, что она скрывала свое знакомство с Томасом. Хотя, по-видимому, не было причин это делать.
Отец высвободил свою руку и уверенно двинулся через мостовую, пока его трость не коснулась невысокого парапета. На этом открытом месте сильно дул ветер. Внизу перед ним развернулась величественная панорама Кейптауна и его пригородов, вытянувшихся вдоль дуги, образованной бухтой. Сосны шумели при порывах ветра, кое-где был слышен звук капающей воды. Никлас повернулся лицом к ветру, и создалось впечатление, что он видит все лежавшее перед ним и наслаждается грандиозным зрелищем.
Наконец он двинулся обратно.
— Давай взойдем на вершину, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты познакомилась с мистером Роудзом.
Они стали подниматься по гранитным ступеням позади фигуры Энергии на вздыбленном коне и оказались перед несколькими площадками, лежавшими на пути к колоннаде на вершине. На каждой площадке по обеим сторонам лестницы сидели львы, охранявшие дорогу. Два маленьких мальчика, взобравшись на спины зверям, сидели верхом. Их юные голоса звонко раздавались в тишине уединенного места. На вершине, окруженной увенчанными колоннами, там, где заканчивались ступени, находилось сердце мемориала — бюст человека, который любил Южную Африку и служил ей, человека, который мечтал о становлении державы. Голова Роудза опиралась на его руку, он был погружен в раздумье.
Никлас Ван Пелт начал негромко по памяти читать выгравированную надпись:
Сюзанна вздрогнула от пламенных слов, дошедших до нее сквозь года. Все это было памятно, все было знакомо, она слышала эти слова прежде. Тогда она, маленькая девочка стояла здесь, и ее рука была в руке отца. Она чувствовала только любовь и доверие, уверенность в нем и в тот день. Он был способен видеть выгравированные слова, и его голос был голосом молодого человека. Его слова все еще звучали так, как он тогда произносил их — с любовью к этой красивой и богатой земле.
— Вы знали его? — спросила она мягко.
— Только видел его издалека. В то время я был очень молод и воевал на другой стороне с бурами. Я лучше знал Пауля Крюгера, по крайней мере я разговаривал с ним. Оба эти человека были великими. Можно ли определить, кто из них был более велик? Оба они одинаково сильно любили эту землю.
— Вы больше не симпатизируете бурам-африканерам, не так ли?
— Это мой народ, — звенящие нотки в его голосе стали ослабевать, — более близкий мне, чем англичане, по крови, хотя я женился на англичанке.
Он перестал говорить и прислушался. Услышав звук шагов по камням, он вопросительно повернулся к ней:
— Кто-то идет?
— Да, — ответила Сюзанна, — кто-то идет.
Джон Корниш стоял несколькими ступенями ниже и смотрел на них. Сюзанна не двигалась, скованная внезапным страхом. Он медленно двинулся вверх по ступеням, образованным большими гранитными плитами. Два маленьких мальчика слезли со спин львов и побежали вниз за новыми впечатлениями.
Она должна предупредить отца. Она должна сказать ему, что это Джон Корниш поднимался к ним по ступеням. Но прежде чем ей удалось овладеть своим голосом, Корниш заговорил сам. Он говорил на африкаансе, и Сюзанна различила слова «Ум Никлас», с которыми он обращался к отцу. Старик, стоявший рядом с ней, напрягся, и она увидела, как его рука стиснула трость. Он продолжал стоять на том же месте не двигаясь, выражение его лица не изменилось, когда он пробормотал ей низким голосом:
— Тебе следовало предупредить меня.
Было ясно, что он не поверил в случайность этой встречи. Он подождал, пока Корниш поднимется К ним, но руки для приветствия не протянул.
— Вы были другом моего сына, — сказал он по-английски. — Вы были одним из тех, кому он доверял.
Сюзанна отметила в Джоне Корнише перемену, до этого она не замечала кротости в его манерах.
— Пауль был моим другом, и я любил его, — сказал Корниш — Я также любил его отца. И мне хотелось бы кое-что узнать у него. Могу я поговорить с вами?
Никлас сделал неопределенный жест и с помощью трости пошел вдоль плиты, пока не достиг края монумента. Там он сел на высокую ступень и ждал, когда Корниш подойдет к нему.
Сюзанна немного отошла и стала смотреть на широкую перспективу Кейптауна.
Корниш изложил свою историю просто. Он объяснил, как неожиданно для самого себя попал в
