строений.
— А почему Кэтрин против этого? — поинтересовалась я.
Старая леди глубоко вздохнула, стараясь подавить свое негодование:
— Иногда я думаю, что ею движут не контролируемые эмоции, правда, когда хочет, может строить хитроумные планы. «Каприз» полностью принадлежит ее эмоциональному миру. Там все напоминает ей об отце. Во времена рабства Роджер — мой муж — был бы плантатором на Санта-Крусе. Эта жизнь ему бы вполне подходила, подошла бы и Кэтрин тоже. Во всяком случае, она всеми силами пытается помешать Кингу осуществить его планы и беспрестанно обещает, что сама отремонтирует дом. Не знаю уж, как ей это удастся. Приехав туда в этот раз и увидев там государственных инспекторов, осматривающих здание, она чуть с ума не сошла. Теперь она даже тверже, чем когда-либо, намерена наказать Кинга. Боюсь, у нее есть склонность к большим скоростям и опасным дорогам! Кэтрин боится боли, но не опасности, и у меня есть все основания полагать, что она на большой скорости мчится навстречу гибели, намереваясь увлечь за собой Кинга!
Устав от потока слов, Мод откинулась на шезлонге. Из руки ее безжизненно свисал веер, она тяжело дышала и покраснела.
Я чувствовала себя такой же усталой, как и она. Мне надоели люди, которые протягивают руку и берут то, что хотят, менее всего задумываясь о правах других и боли, которую могут им причинить. Надо сейчас же сказать Мод, что я не останусь тут даже на неделю!
Но, когда я попыталась облечь мой мысли, в слова, перед моим взором снова встала Лейла, вертящаяся в огненно-красном платье, светящаяся от радости, уверенная в своей юности и красоте и как несколько мгновений спустя она страдальчески скисла в опытных руках Кэтрин. Я промолчала.
— Вы останетесь? — спросила миссис Хампден. — Попытаетесь мне помочь?
— На неделю, — тихо произнесла я. — Только на неделю! — И с этими словами по-кроличьи трусливо бросилась в дом, добралась до моей комнаты, кинулась на постель и попыталась успокоиться.
Похоже, пока я буду жить в этом доме, спокойствие для меня недосягаемо!
Остаток утра прошел без событий. Кэтрин опять похитила Лейлу, и я снова осталась без ученицы.
Мне позвонила тетя Джанет, но мне пришлось отвечать на ее вопросы уклончиво, поскольку я не хотела говорить о моих впечатлениях по телефону. Она сказала, что приглашена на следующей неделе на прием в Хампден-Хаус, но у нее много дел в отеле, и, скорее всего, ей не удастся приехать. Про себя я решила, что к этому времени буду уже свободна от Хампден-Хаус и его проблем, а потому тоже не пойду на прием.
Дом оживился только на закате, когда все освободились от дел и собрались вместе. Маленькая горничная, Норин, пригласила меня присоединиться к семье. Я надела розовое хлопковое платье, которое тетя Джанет купила мне, когда я приехала на остров, и которое, уверена, не понравилось бы маме. Я почти слышала ее слова: «Душенька, розовый цвет мой, а не твой. Он тебя очень бледнит. Это не для твоей кожи и темных волос».
Я с вызовом надела его и посмотрелась в зеркало. Ничего плохого в этом цвете не было. Бели я и выглядела тусклой, то не из-за платья, а из-за так мешавших мне скованности и нерешительности. По крайней мере, я смогла до блеска расчесать Мои густые каштановые волосы, и вспомнила, что Лейле нравится моя прическа. «Кто кому помогает?» — с усмешкой спросила я себя.
Когда я спустилась вниз, все сидели на террасе с высокими запотевшими бокалами в руках и мило беседовали. Все, кроме Кингдона Дру, которого я сразу же поискала глазами. Чуть разочарованная, но, все же испытывая некоторое облегчение от его отсутствия, я подошла к низкой ограде, построенной из местного голубоватого камня, и встала спиной к остальным, вряд ли замеченная ими.
Солнце освещало небо над Сент-Томасом прекрасным розовым сиянием, которое я уже видела раньше. Оно медленно садилось за западные холмы, окрашивая облака, небо и воду в цвет моего платья. Даже серая каменная башня Замка Синей Бороды, стоящая на одиноком, более низком, холме, выглядела розовой под этим сверкающим небом.
За спиной я слышала голоса. Алекс Стэр спрашивал Лейлу, нашла ли она в магазине то, что хотела. Один из клерков рассказал ему о покупке двух красных платьев.
Лейла неуверенно ответила:
— Платье очень неудачное. Я заменю его на что-нибудь другое, если не возражаешь.
— О, дорогая! — насмешливо-жалобно произнесла Кэтрин. — Я так хотела, чтобы мы были похожи! Этот красный цвет просто бесподобен!
— Ты отважная женщина, Колумбелла, если вступаешь в подобное соревнование! — притворно- насмешливо заметил Алекс.
Я удивленно повернулась и увидела, что остальные тоже смотрят на него.
Он улыбнулся им, встряхнув лед в бокале.
— Разве вы не видите, что происходит в нашей семье? — Стэр выпил за здоровье Лейлы. — Среди нас растет красавица! Кэтрин вскоре придется уступить ей первенство!
Лейла смутилась и виновато посмотрела на мать:
— Он не это хочет сказать, Кэти! Просто Алекс любит меня дразнить!
— Я не дразню, а констатирую факт, — так же тихо, но жестко, как и раньше, отрезал он, и его пиратский голос напомнил мне о рисунке девочки.
Кэтрин звонко рассмеялась, но ее смех мне не понравился. К обеду она переоделась в нарядное голубое платье из шелковой чесучи, переливающее зеленым оттенком при каждом движении, и выглядела очаровательно — молодой, трепетной. Ее неуклюжая юная дочь вряд ли могла составить ей достойную конкуренцию. Но, тем не менее, Алекс издевался над ней, и я в замешательстве спрашивала себя, почему. Такая тактика ради Лейлы была опасна. Можно было легко представить, как отчаянно Кэтрин оборвала бы этот разговор, если бы видела в дочери соперницу. Я давно это пережила, и сердце у меня сжалось от недоброго предчувствия. Нет, больше я не могу смотреть — на это, не хочу ничего слушать!
Поскольку мое присутствие, похоже, так и осталось незамеченным, я ушла. От террасы к склону холма вела тропинка, и я лениво поплелась по ней в тропическую рощу, которую видела прошлой ночью с галереи. Тропинка петляла в густых зарослях, которые вчера при лунном свете казались мрачными и таинственными. Впрочем, сейчас они выглядели не менее зловещими. Вокруг меня были настоящие джунгли, но такие странные по подбору растений, что не казались естественными, создавалось впечатление, будто кто-то их посадил.
Однако вскоре я вышла на поляну, посередине которой стояло огромное дерево манго. Тут же была устроена смотровая площадка, обнесенная грубой деревянной изгородью. Рядом с ней — низкая мраморная скамейка. Подойдя к перилам, я посмотрела вниз и увидела что-то вроде бассейна, выложенного каменными плитами. Мне было известно, что это такое. Когда я приехала на Сент-Томас, тетя Джанет объясняла, что у подножия почти каждой скалы тут устроены водоемы для сбора дождевой воды, но до сих пор так близко ни к одному из них я не подходила, а потому с интересом принялась его разглядывать и, увлекшись, не услышала шагов за собственной спиной.
— Добрый вечер, Джессика Аббот, — неожиданно раздался голос Кингдона Дру.
Испугавшись, я развернулась, и мгновение просто смотрела на него, ощущая, как во мне поднимается старая тревога. Я была настороже, готова к отпору, враждебно настроена и прекрасно помнила, что у покоя, которого мне так хотелось, есть более серьезная угроза, нежели Кэтрин, а потому должна противостоять всему, связанному с этим человеком. Это была смешная реакция, но я вздернула подбородок, полностью встав в оборонительную позицию.
— Значит, вы нашли сад миссис Хампден? — мягко спросил он. — Его заложила ее свекровь, а Мод продолжила засаживать, устроив джунгли в миниатюре. Но в последнее время сад пришел в запустение,
