его в такой опасной ситуации, тем более что он, очевидно, не имеет к убийству никакого отношения. Это займет всего пару минут — найти его и забрать с собой.
Я сняла халат и повесила его на спинку стула.
— Пойдем, — сказала я. — По дороге захватим с собой Тони.
И решительным шагом вышла из кабинета. За мной двинулась Сондо. и Биллу ничего не оставалось, как последовать за нами.
На этот раз мы застали Тони в его кабинете, он продолжал громко беседовать с пластмассовой девушкой своей мечты, Долорес.
— Тони, мы пришли за тобой, — объявила я. — Пожалуйста, будь хорошим мальчиком и не задерживай нас.
Томи одарил меня ослепительной улыбкой.
— Лайнел, дорогая, это мой дом. Мне здесь хорошо. К тому же Долорес наконец со мной.
— Теперь вы видите, с кем мне приходится работать, — пожаловалась Сондо. — Ладно, у меня дела. Оставляю его на ваше попечение.
Она ушла, а я приступила ко второй попытке.
— Послушай, Тони, я не шучу. Все настолько серьезно, что ты просто обязан сейчас же отправиться домой. Ну, пожалуйста.
— Так ты говоришь, что это серьезно, Лайнел? — вопрошал Тони. — Ну, тогда другое дело, не так ли?
Билл едва сдерживался.
— Не теряй времени даром. Я даю тебе еще одну минуту на то, чтобы его уговорить, после этого ты уйдешь отсюда. Иначе я тебя просто вынесу.
Он замолчал и беспокойно огляделся.
— Что это?
Мне не впервой доводилось слышать эти звуки, но должна признать, что в безлюдном помещении со сложной системой перегородок музыка производила жутковатое впечатление. Это Сондо завела граммофон в своем кабинете. Она принесла его с собой в первый же день, и Монти смеха ради разрешил ей забавляться старомодной игрушкой. Сондо, по ее утверждению, лучше работалось под музыку, и, хотя ее коллеги говорили, что эти концерты доведут их до сумасшествия, граммофон Сондо не умолкал.
— Ах уж мне это чертово 'Болеро', — простонал Тони. — Кончится тем, что я вдребезги разобью ее ящик.
Пока я объясняла Биллу, в чем дело, старалась не вслушиваться в монотонный рокот музыки, мной стало твориться нечто ужасное.
Мое сознание прояснилось. Я впервые по-настоящему осознала, что произошло. До сих пор я находилась в состоянии шока или истерии, и эта защитная реакция организма позволяла мне как-то держаться. Но музыка вывернула меня наизнанку. Теперь я ощутила всем своим существом: Монти мертв. Окончательно и бесповоротно. Жестоко забит до смерти клюшкой для игры в гольф. Думать о том, кто это сделал, я еще не могла. Мною владела одна мысль: нужно выбраться из магазина Каннингхема как можно скорее. Только дома, в безопасности тихой квартиры, в присутствии рассудительной и уравновешенной Елены я смогу хоть как-то оправиться.
Я опять потеряла голову. Положив обе руки на плечи Тони, я стала его трясти.
— Случилось нечто ужасное! — воскликнула я. — Мы должны бежать.
К моему облегчению, он поднялся со стула с бессмысленной улыбкой па лине, слегка покачиваясь.
— Хорошо, — пробормотал Тони. — Я пойду. Но Долорес тоже пойдет с нами.
Он поднял ее на руки, и я представила себе, как мы проходим мимо охранника втроем, в компании с манекеном.
— Тони, — сказала я. — Монти мертв. — Я почувствовала, как Билл предостерегающе сжал мою руку, но уже не могла остановиться. — Кто-то убил его, Тони. Я говорю тебе: он мертв!
Тони молча смотрел на меня, и некоторое время тишину нарушал только монотонный, способности с ума рокот барабанов Равеля.
Но тут в гулкой пустоте прохода, ведущего к кабинету Тони, послышались совсем иные звуки.
Раздались уверенные целенаправленные шаги человека, который, по-видимому, шел прямо к нам. Не цоканье женских каблучков, а тяжелая мужская поступь.
Моя рука непроизвольно взметнулась к горлу
— Сюда кто-то идет.
— Хорошо, — попытался успокоить меня Билл, но он и сам не мог оторвать тревожного взгляда от двери. — Мы на своем рабочем месте. Мы собрались здесь, чтобы обсудить вопрос о птичке и граммофоне в оконной витрине. Тони, ты меня понял? Мы говорили только об этом.
Меня трясло; я повернулась спиной к двери и прижалась к Биллу.
— Будь уверен, — пылко поддержал Билла Тони, граммофон там и останется. Он и сейчас в окне. Мне плевать на то, что это не нравится Монтгомери… — Тони внезапно осекся, его лицо передернулось. До него начал доходить смысл моих слов. — Может, его никто и не заметит. Может…
Шаги приблизились, и Билл оживленно вступил в разговор.
— Отличная идея. Тони. Я уже подсоединил провода, а громкоговоритель будет слышно на соседней улице. Толпы народа будут привлечены хотя бы новизной твоего изобретения.
Хотя я и впала в оцепенение, мне было ясно, что Билл избрал неверную тактику. Несколько минут назад он еще мог поднять тревогу. Но теперь благодаря ему, мы оказались втянутыми в какой-то заговор и вынуждены молчать. Сказать правду было уже поздно.
Шаги приблизились к двери вплотную, но мне было слишком страшно, чтобы я могла оглянуться. Я попыталась догадаться о том, что происходит, по выражению лиц Билла и Тони. Но Билл выглядел спокойным, а Тони опустил голову и поправлял воротник рубашки.
— Добрый вечер, мисс Уинн, — произнес тягучий голос. — Привет, Тони.
Я наконец повернулась лицом к двери. В комнату вошел человек крупного телосложения. Массивные плечи и руки, профиль поэта и темные мечтательные глаза. Ему, как на грех, досталась фамилия Геринг. Сильвестр Геринг. Но он не был великим грешником, скорее печальником. Глядя на нас троих, он погрузился в мрачное раздумье. Мрачное и зловещее; вид он имел очень многозначительный.
— Подумал, не застану ли я кого-нибудь здесь, наверху, — пояснил Геринг, давая понять, что совсем не рад нашей встрече. — Вам следовало пойти домой сразу после работы, мисс Уинн. Сегодня вы выглядели усталой.
Он замолчал, прислушиваясь к музыке, доносившейся из кабинета Сондо.
— Очаровательная мелодия, вы не находите? — мечтательно произнес Геринг. — Просто завораживающая. Дум-да-де-ум. Это Норгор нас развлекает?
Я как-то умудрилась ему кивнуть, но мои нервы были на пределе. Мне хотелось бомбардировать его вопросами. Я хотела закричать: 'Нашли ли они труп? Знают ли они, кто это сделал?' Но я только тупо кивала головой.
Геринг посмотрел на Тони.
— Не хотелось бы прерывать концерт, но будет лучше, если вы приведете ее сюда.
Тони, слегка покачиваясь, направился к двери; Геринг, проводив его взглядом, повернулся ко мне.
— Жалею, что приходится сообщать такую плохую новость, — сказал он, заботливо глядя мне в глаза. — Мистер Монтгомери убит. В окне номер пять. Вы… вы не упадете в обморок, мисс Уинн?
Жаль, что у меня это не получается. Я всегда завидовала героиням романов, которые погружаются в сладкое временное небытие, как только над их головами сгущаются тучи. Но я в таких случаях сохраняю ясность сознания, как будто подвергаюсь операции без наркоза. И все же мне безумно захотелось с трогательной слабостью опереться на его надежную руку. Сильвестр Геринг был моим добрым приятелем. Мы с ним всегда ладили. Он часто заходил ко мне в кабинет поболтать, и ему никогда не надоедало рассматривать картинки на стенах. Но мне, разумеется, не случалось сталкиваться с ним в его профессиональной сфере.
