осматривать улицу. Так и есть, наш друг из ресторана стоял в дверном проеме дома напротив и курил сигарету. Это было странное чувство — осознать, что отныне я не смогу сделать и шага, чтобы за мной не увязался хвост.
— Мне нужно еще немного поработать, — сказал Билл. — Ты можешь побродить по мастерской, пока я не освобожусь.
Он отворил дверь, зажег свет, и я прошла мимо него в огромную комнату.
Я никогда особенно не задумывалась, откуда наши пластмассовые фигуры, и оказалась не готова к тому, что увидела. Я даже не догадывалась о существовании чего-либо подобного, и мне оставалось только застыть в изумлении.
Помещение площадью и отзывающимися эхом сводами напомнило мне кафедральный собор. Если не считать кабинета Билла, оно занимало весь этаж, исчезая в призрачной глубине другого конца дома на высоте необъятного потолка. Повсюду лежала пластмассовая пыль. Она покрывала пол и скапливалась на полках, висела в воздухе и раздражала легкие.
— Проходи вперед, — скомандовал Билл.
Мастерская меня пугала и очаровывала одновременно. Я разрывалась между желанием вернуться в уютную тесноту кабинета Билла и еще более сильным стремлением — исследовать открывавшийся передо мной загадочный мир.
Я обошла несколько сваленных в кучу упаковочных коробок и, охваченная ужасом, прислонилась к плечу Билла. В футе от меня висела устрашающая коричневая конструкция, напоминавшая крошащуюся мумию.
Билл засмеялся:
— Это только арматура. Основание для первой глиняной модели. Пойдем дальше, и я покажу тебе, с чего начинается манекен.
Я последовала за ним к большому столу, на котором стояла поясная пластмассовая фигура. Она походила на призрак; ее молочно-белая нагота вызывала ужас, который только усиливался благодаря раскрашенным губам и глазам с длинными густыми ресницами. Фигура сверкала лысиной, рядом с ней лежал дешевый парик, призванный дать скульптуре представление о том, как будет выглядеть законченная голова.
— С этого образца будет изготовлена форма, — объяснил Билл. — Затем сделают основание из папье-маше и покроют его тонким слоем пластмассы. А вон в тех отсеках манекены красят.
Все это было очень интересно, но я почему-то не могла сосредоточить внимание на словах Билла. Место полностью завладело мной, и я с нетерпением ждала ухода Билла, чтобы остаться с этим завораживающим помещением наедине. Казалось, обширное пространство мастерской тоже этого ждет. Ждет, желая поделиться со мной каким-то секретом, если мне удастся быстро избавиться от спутника.
— Возвращайся обратно, — шепнула я Биллу. — А я здесь пока поброжу, осмотрюсь.
В мастерской стало совсем тихо; слышны были только удаляющиеся шаги Билла и затем стук двери его кабинета. Приближался момент, когда я смогу сделать то, чего требовало от меня это место.
Помещение освещали две лампочки без абажуров, свисавшие с потолка, но здесь не было темно. В окна, занимавшие изрядную часть стен по обе стороны дома, потоком струился лунный свет, расчерчивая пространство мастерской на черно-белые прямоугольники.
Я медленно, крадучись пошла вперед, словно такой способ передвижения входил в правила игры, которую я затеяла с пространством комнаты. Я оставила позади рабочие столы и груды коробок. Насыщенный тенями неведомый мир манил меня вдаль.
Призрачные пластмассовые фигуры стояли повсюду, образуя своего рода лес, в котором извивалась узкая, как бы протоптанная по полу тропинка.
На глаза попадались самые разнообразные и причудливые создания. Скачущие пластмассовые лошади, орлы, единороги, лебеди. Прямо передо мной возникла площадка, заполненная множеством маленьких сов, еще не окрашенных, ожидающих кануна Дня всех святых.
По мере продвижения вперед я отдалялась от зажженных ламп, но темнота не наступала, поскольку фигуры отражали лунный свет, они как бы фосфоресцировали в полумраке. Оставив пернатых позади, я оказалась под сводами греческих храмов, в окружении многочисленных богов и богинь. Я зацепилась рукавом за указующий перст Меркурия, и меня прошиб холодный пот.
Зачем я здесь? На чей призыв я откликнулась, оставив за своей спиной Билла и чувство безопасности?
Безопасности? Какая ерунда! Я попыталась взять себя в руки. Это помещение заполнено предметами изготовленными из пластмассы, бояться тут нечего. И мне стоит только повернуться и пройти по тропинке назад, чтобы снова оказаться рядом с Биллом. Я оглянулась, и мне показалось, что выводок сов преследует меня. Они сидели на полу, уставившись на меня пустыми глазами и как бы говоря: «Иди дальше. У тебя нет пути назад».
Тропинка исчезла. Да нет, она, конечно, была здесь, но оказалась на мгновение скрытой благодаря причудливой игре света. Я проигнорировала подкрадывавшийся ко мне панический ужас и повернулась спиной к той части пути, которую уже прошла. Если кто-то напал на меня сегодня утром, это не значит, что я стала бояться теней. Эта мастерская не могла иметь никакого отношения к смерти и убийству. Здесь нечего бояться.
Передо мной снова показалась тропинка: следуя по ней, я, несомненно, сделаю поворот и вернусь обратно к Биллу.
Тут я увидела на полу, у своих ног квадрат лунного света, который зыбко передвигался, напоминая то ли дым, то ли рябь на воде. Я взглянула на большое окно. Серебристый край облака переползал через лунный диск. Он двигался быстро, и свет потускнел.
И снова ко мне подступила паника, но я отказалась поддаваться страху перед игрой воображения.
В полумраке стало казаться, что пластмассовые фигуры зажили своей собственной жизнью. Совсем недавно поражавшие мертвенной, застывшей белизной они вдруг мрачно зашевелились, перешептываясь между собой.
Конечно, шепоты были нереальными, кажущимися. А вот звук, который послышался рядом, обладал несомненной, устрашающей реальностью. Хотя это был не более чем шорох: словно некто, крадучись, на цыпочках пытался отбежать от меня подальше.
Я продолжала прислушиваться, но звук исчез, все обширное пространство мастерской погрузилось в мертвую тишину. Она показалась мне неестественной: то была тишина ожидания. И тут я увидела тень — неподалеку, в нескольких ярдах перед собой. Более темную и густую, чем окружавшие меня тени; она была человеческой, в то время как другие таковыми прикидывались.
Чтобы окончательно в этом убедиться, надо было понять, движется тень или только кажется движущейся. Уже в следующее мгновение никаких сомнений у меня не осталось. Очертания изменились, тень приобрела новую форму.
Мне хотелось кричать, звать на помощь Билла, но мое горло судорожно сжалось, я не могла издать ни звука. Но я могла двигаться, идти, бежать. Я повернулась и почти вслепую, наугад кинулась обратно, добежала до того места, где толпились совы… и заблудилась, потеряла тропинку из виду. Я беспомощно озиралась, металась из стороны в сторону, пока наконец не наткнулась на какого-то олимпийского бога, который покачнулся на своем пьедестале и грохнулся на пол.
В этот момент я ясно расслышала топот бегущих ног; они уже не крались, а пустились наутек.
— Билл! — закричала я. — Ах, Билл!
Но он уже услышал грохот и бежал ко мне.
— Не волнуйся, — успокоил меня Билл. — Ты не причинила больших разрушений. Я сам виноват, надо было включить еще пару ламп.
Я вцепилась в него, не в силах унять дрожь. Его рука обнимала меня за плечи, я почувствовала себя защищенной, но нельзя было терять ни минуты.
— Билл, кто-то прятался среди вон тех фигур. Он убежал.
Билл отнесся к моим словам недоверчиво, но подошел к выключателю — и в следующий миг комната озарилась ярким светом. В таком месте легко было что-то обнаружить. Тут повсюду можно найти временное
