на самом деле оказалась дочерью Эдварда?
— Полагаю, да. Он кое-что написал об этом, и я просто не могу так все оставить. Я перед ним в долгу.
— Даже после стольких лет? Почему вы приехали именно сейчас?
— Корвинов не так просто было найти. Они часто переезжали. Я на какое-то время даже потерял надежду их найти. А потом, пару месяцев назад, увидел статью в викторийской газете, в ней говорилось, что в Радбурн-Хаус приехала правнучка миссис Ариес вместе со своей матерью и отчимом. Вот я и приехал — и уговорил Диллоу взять меня на работу. И сейчас я сижу и жду дальнейшего развития событий.
В его истории зиял огромный пробел. Но, как я сама сказала, она меня не касалась. Я скоро уеду, меня здесь ничто не держит.
Кирк оглянулся по сторонам.
— А вот и она собственной персоной — наверное, ее послали за вами.
Я увидела Элис — она приближалась к нам, подпрыгивая и петляя между деревьями. Заметив, что мы сидим на скамейке, она резко остановилась и уставилась на нас. Ее взгляд прямо-таки подталкивал меня к разговору о разлитом лосьоне для рук. Сегодня она была одета в джинсы и синий пуловер, короткие светлые волосы перехватывала сверху желтая лента.
— Привет, — сказала Элис Кирку и потом обратилась ко мне. — Дядя Тим говорит, что не против с вами познакомится, но я не должна рассказывать старой леди, что отведу вас к нему.
— Вот и прекрасно, — сказала я.
— Не могла бы ты называть миссис Ариес как-то по-другому? — спросил у нее Кирк. — 'Старая леди' звучит так…
— Я знаю — неуважительно. Но я именно этого и хочу. Она мне не нравится, а ей не нравлюсь я. Как я могу назвать ее прабабушкой?
— А вы что думаете, миссис Торн? — серьезно спросил Кирк.
— Я думаю, что Кирк прав, — сказала я, обращаясь к девочке. — Если тебя все будут звать 'ребенком', тебе это тоже не понравится.
Элис обдумала мои слова.
— Но я ведь действительно ребенок, а она действительно старая леди. Вас ведь зовут Дженни, да? Наверное, я так и буду вас называть. Диллоу послал меня сказать, что вы можете идти завтракать. Старая… она, как всегда, завтракает в своей комнате, а вам надо пойти в столовую. Диллоу говорит, она хочет, чтобы вы к ней зашли, как только поедите. И еще, Маккей, Диллоу говорит, что ей сегодня понадобится машина.
— Значит, теперь я 'Маккей'? — переспросил Кирк. — Ладно, мне пора. Пока, миссис Торн. Элис, еще увидимся.
Но уйти он не успел, потому что Элис снова заговорила.
— Я знаю! Я могу называть ее Коринтея, — девочка с удовольствием произнесла это имя по слогам, смакуя его звучание. — Классное имя! Правда, Маккей?
— Хотелось бы посмотреть, как ты назовешь ее так в лицо, — ответил Кирк и ушел.
Его слова развеселили девочку. Она проводила его взглядом, и я впервые увидела, как она улыбается. Такая солнечная улыбка до ушей! Элис показалась мне почти милой.
На сей раз сердце у меня не ушло в пятки. Оно тяжело билось где-то у самого горла. Пока Элис улыбалась, я увидела в ней то, что заметила миссис Ариес, когда смотрела на фотографию Дебби — я испытала мгновенное узнавание, увидела четкую похожесть с другой маленькой девочкой, которая всегда с такой готовностью улыбалась.
— Что такое? — спросила Элис. — Вы так забавно выглядите — и немного странно.
Но вспышка узнавания уже прошла, и Элис Ариес утратила даже малейшее сходство с моей маленькой дочкой, какой я ее помнила. Но все же я видела это сходство, пусть и всего на мгновение, и меня потрясла эта неоднозначность. И испугала — потому что легкого решения уже не получалось.
— Вас сейчас стошнит? — поинтересовалась Элис. — Меня иногда рвет, и я даже не могу предугадать, когда. Один раз меня вообще стошнило на Фарли. Но я тогда была маленькая. И он больше так сильно меня уже не тряс.
— Меня не тошнит, — ответила я и встала.
— Тогда пойдемте, — строго сказала Элис. — Я тоже еще не завтракала и хочу есть. — И она двинулась вперед меня.
Я медленно пошла за ней, пытаясь взять себя в руки. Эта улыбка ничего не значит — она никакое не доказательство. Но, несмотря на все причины, сердце мое бешено колотилось. Оно выступало за надежду, и я пошла у него на поводу. Я начала надеяться.
4
По дороге в столовую мне кое-как удалось восстановить самообладание, хотя в душе меня все равно потряхивало, я буквально разрывалась от сомнений. У самой двери я остановилась. Если та вспышка узнавания не плод моего воображения, то в столовой я встречу людей, которые украли моего ребенка. И я сомневалась, что смогу посмотреть им в лицо, ничем себя не выдав. Кроме того, существовал шанс, что они меня узнают — несмотря на прошедшие годы и изменения в моей внешности.
В столовой у буфета стоял мужчина, он накладывал себе завтрак, а за обеденным столом, опустив голову к тарелке, сидела женщина. Одно мгновение — и они могут меня узнать. Нужно быть начеку! Пока они ничего обо мне не знают надо внимательно понаблюдать за их реакцией. Они могут себя чем-нибудь выдать.
Элис вприпрыжку вбежала в столовую и пошла к буфету положить себе еды. Мужчина и женщина посмотрели на меня — он с интересом, она безразлично. Женщина бросила на меня всего один взгляд и снова вернулась к своей тарелке. Если они и узнали меня, то ничем этого не выдали.
Я двинулась по направлению к женщине, изо всех сил стараясь вспомнить подробности той встречи в магазине семь лет назад. Но на той женщине были темные очки, а волосы закрывал платок, завязанный под подбородком — явно, чтобы затруднить опознание. Мне запомнилось только общее впечатление о молодой беспомощной женщине, которая чувствовала себя не в своей тарелке. Если Дебби и выбрали за некоторое сходство с Эдвардом Ариесом, то наверняка случайно. Планировать тут можно было только в общих чертах. Должно быть, они решили импровизировать, как только представится возможность. Насколько я могла вспомнить, там не болталось никаких подозрительных мужчин. По имевшейся информации можно было предположить, что с похитительницей была сообщница, а не сообщник.
Если передо мной была та самая женщина из супермаркета, то она прибавила несколько фунтов дряблой плоти, отчего выглядела довольно потрепанной. Завитая копна светлых волос отбелена до такой степени, что волосы стали сухими и ломкими. Глаза синие, но светлее, чем у Элис. Вероятно, ей было лет 35-36, но выглядела она старше. Брошенный на меня взгляд был очень быстрым — вероятно, потому что ее интересовал мужчина, накладывавший себе завтрак около буфета. Мной она не заинтересовалась, но, может быть, ждала, что скажет он. Она напоминала кролика, которого фокусник вынимает из шляпы, и вообще казалась себе на уме.
Первым ко мне обратился мужчина.
— Миссис Торн, не так ли? Новая гостья миссис Ариес? Доброе утро. Я Фарли Корвин, и это моя жена Пиони.
Он явно был значительно старше своей жены. Высокий и долговязый, он напоминал красивого актера, который растерял юность и приобрел любовь к выпивке. Он накладывал себе еду точными изящными движениями человека, который зарабатывает на жизнь ловкостью рук. И только когда он повернулся ко мне лицом, я заметила, какое впечатление производят его глаза — большие и очень темные, с длинными ресницами и жестокими черными бровями. Учитывая пронзительный взгляд, которым он награждал для пущего эффекта, я на мгновение ощутила себя беспомощным кроликом.
