Шен тоже оправилась, и, хотя она не приветствовала меня в Грейстоунзе, ее можно было видеть проплывающей взад-вперед мимо моей комнаты и словно бы невзначай заглядывающей в открытую дверь.
Адрия засыпала меня вопросами.
— Почему ты будешь жить в доме, а не в Сторожке, Линда? Никто из горничных не жил раньше в Грейстоунзе.
Я заранее обдумала, как отвечать на подобные вопросы, и не нашла ничего лучшего, чем объяснение, предложенное Джулианом: Я буду жить в Грейстоунзе в качестве ее репетитора. Теперь я воспользовалась этим объяснением и спросила Адрию о ее школьных учебниках. Она легко восприняла меня в роли педагога и побежала за книжками.
Мы некоторое время просматривали учебники, и она без возражений согласилась уделять два-три часа в лень занятиям. Я спросила у Адрии, есть ли у нее друзья ее возраста.
— Здесь у меня нет друзей, — ответила она. — Я не хочу видеться со своими одноклассниками. Я сказала папе, что больше не пойду в школу.
— Но почему? Неужели у тебя не было близких друзей? Тех. кого бы ты хотела пригласить сюда, чтобы поиграть?
Она покачала головой.
— Теперь уже никого не осталось. У меня нет ни одного друга. Кроме тебя. Ведь ты мой друг?
— Надеюсь, что так. Но у тебя должны быть друзья твоего возраста. Мы что-нибудь придумаем. Не организовать ли нам вечеринку в следующий уик-энд? Ты можешь позвать на нее кого захочешь.
Моя идея не нашла у нее отклика.
— Нет… нет. Не хочу видеть никого из них! Все они… ужасные!
— Что же в них такого ужасного?
Она подбежала к окну с видом на мертвые деревья и ничего не ответила.
— Каждый человек нуждается в друзьях, — мягко настаивала я.
— Только не я. Они… они хотят говорить о Марго. Они… задают мне вопросы.
Я попыталась ее урезонить:
— Может быть, сейчас все уже улеглось. Им быстро надоедает задавать вопросы.
— Они шепчутся за моей спиной. И я чувствую, как они на меня смотрят.
Она была слишком маленькой, чтобы подвергаться подобным испытаниям. Возможно, до поры до времени ей действительно лучше воздержаться от общения со сверстниками.
Она снова подошла ко мне и стала пристально всматриваться в мое лицо. Я спросила у нее, в чем дело.
— Линда, твои глаза такие темные. Не то что у нас. Я имею в виду Джулиана и меня. Наверное, человек с такими глазами видит все совершенно иначе.
Я с облегчением рассмеялась.
— Думаю, что это не так. Хотя и не знаю, как видят мир голубые глаза.
Она снова повернулась к окну и заговорила совсем о другом.
— Жалко, что я не видела эти деревья в тот момент, когда они горели. Наверное, это было очень волнующее зрелище, правда, Линда? Ведь они загорелись ночью. Мой дедушка считал, что их подожгли нарочно. Возможно, кто-то пытался поджечь дом, но огонь охватил только деревья. Мой папа был маленьким мальчиком, когда это произошло; он говорит, что языки пламени были такими высокими, что заслоняли гору.
— В огне нет ничего приятного, Адрия. Я… я однажды оказалась в доме, охваченном огнем.
Ее глаза округлились.
— Расскажи мне об этом.
— Хорошо, только в другой раз.
Она снова перевела взгляд на деревья
— Мой папа говорил, что пламя завывает, как ветер во время вьюги. Тебе не кажется, приближается снежная буря, Линда?
— Я не слышала прогноз погоды, — ответила я, — но, похоже, ты права. Ветер все время усиливается.
Адрия подняла голову, и в ее глазах заиграли озорные огоньки.
— Шен ненавидит снежные бури, а я их люблю. Она ненавидит ветер, а мне нравится слушать, как он гудит, завиваясь вокруг башни. Когда во время вьюги стоишь на башне, кажется, что находишься в самом центре снежной бури. Ты знаешь, что говорила про меня моя мама?
Я покачала головой.
— Она говорила, что я дитя бури. Я родилась во время ужасной снежной бури. Моему папе с большим трудом удалось довезти маму до больницы. Поэтому Марго считала естественным, что вовремя вьюги я испытываю чувства, похожие на восторг. Иногда во время снежной бури мне кажется, что я должна выйти из дома, чтобы стать частью снежной круговерти. Но папа говорит, что это опасно.
— Я думаю, что он прав, — согласилась я. — Но не выйти ли нам из дома сейчас, пока буря еще не разыгралась?
Адрия пришла в восхищение от этой идеи.
— Ты правда этого хочешь? Конечно, мы не будем отходить далеко от дома. .
— Одевайся, — предложила я ей, заражаясь от Адрии авантюрным духом. — Только сначала пойдем и расскажем о наших планах твоему отцу и Шен, чтобы они знали, где мы.
— Только не Шен. Пожалуйста! Она ужасно боится снежной бури. Она спускает шторы на окнах и прячется в постели. Конечно, сейчас до бури еще далеко, но она все равно не разрешит. Давай скажем только папе. Ты сможешь его убедить.
Мы надели лыжные костюмы и ботинки и спустились вниз. Джулиан работал за своим столом в библиотеке. Хотя дела на лесной ферме вел управляющий, Джулиан не выпускал из своих рук общего руководства и сам принимал решения по важным вопросам.
— Мы собираемся прогуляться и отведать, какова на вкус снежная буря, — сообщила ему я.
— Так Адрия уже обратила вас в свою веру? У нее культ бури.
— Это слишком сильно сказано. Я ведь никогда не видела пурги в сельской местности. Мне просто интересно.
Он улыбнулся.
— Ну что ж, идите. Держитесь поближе к. дому и возвращайтесь при малейших признаках опасности. Когда разгуляется пурга, заблудиться в лесу ничего не стоит..
— Почему бы вам не сходить вместе с нами, — предложила я. — Тогда мы уж точно не заблудимся.
Адрия издала восторженное восклицание, но я сразу поняла, что Джулиан не намерен принимать мое предложение.
— Пожалуйста, пойдемте, — быстро добавила я.
Он внимательно посмотрел на меня, словно недоумевая, зачем нам понадобилось его общество.
— Вы выглядите усталой, — заметил он. — И вас круги под глазами и морщинки у рта. Прогулка пойдет вам на пользу, так что, если хотите, я пойду с вами.
— Мы хотим! — воскликнула я и отвернулась, чтобы он не увидел слишком много. Я была обеспокоена нахлынувшими на меня чувствами, не поддававшимися рациональному объяснению. Мне хотелось, чтобы он пошел с нами, не только ради Адрии.
Он отложил свои бумаги.
— Дайте мне пару минут на сборы, сейчас я к вам присоединюсь.
Когда он ушел, Адрия начала кружиться по библиотеке в радостном танце; я еще не видела ее в таком восторженном состоянии.
— Он правда идет с нами, Линда! Ах, как я рада, что ты здесь. Шен сказала, что ты умеешь ворожить и что с тобой надо быть поосторожнее. Ты сейчас приворожила папу, чтобы он пошел с нами?
— Ворожба? Что за чушь. Он просто захотел вставить тебе удовольствие. Что в этом удивительного?
