С этими словами Сильвана направилась в главный салон, где вчера и произошел скандал. Нарсэл за ее спиной посмотрела на Трейси и яростно покачала головой, как бы отрицая, что в этом деле мог быть замешан Хасан. Однако она, как всегда, не стала в открытую спорить с Сильваной. Трейси подумала, что вообще-то ей бы следовало вступиться за жениха, но Нарсэл, как обычно, поддалась давлению, наступив на горло собственным мыслям и чувствам.
Высокую изразцовую печь в салоне уже растопили, и огромная комната довольно неплохо прогрелась, несмотря на прохладную погоду. Через несколько минут появилась Халида и начала помогать, следом за ней пришла еще одна из девушек с кухни. Принесли оберточную бумагу и шпагат, на одном из столов лежали большие ножницы, а на полу – картон и огромные коробки. Сильвана энергично руководила работой и заворачивала все хрупкие предметы сама. Узнав о том, что ночью был разбит пузырек с гелиотропом, она расстроилась сильнее, чем после того, как ей сообщили о воровстве.
– Какая беспечность! Даже не знаю, смогу ли я простить за это Ахмета-эффенди. Хотя я прекрасно понимаю… у этих духов такой очаровательный запах. Их можно было бы выгодно продать на базаре, поэтому он и хотел взять их.
На этот раз Нарсэл позволила себе издать явно неодобрительный звук, прищелкнув языком, но Сильвана или не услышала его, или сделала вид, что не слышит.
Трейси сидела за столом и заворачивала в бумагу все подряд: пастушьи сумки, связанные вручную и украшенные вышивкой из яркой разноцветной шерсти, неглубокие чаши из чеканной меди, серебряные украшения и бесчисленные четки.
Через какое-то время руки Трейси стали действовать автоматически, и она почти перестала обращать внимание на разговоры вокруг. Ей необходимо во что бы то ни стало решить проблему с Майлсом. Она должна встретиться с ним и поговорить начистоту. Может, даже рассказать о телефонном звонке Анабель и показать четки из черного янтаря, которые лежали в книге. Она должна наконец объяснить ему истинную причину своего приезда и постараться убедить его в том, что не могла обойтись без выдуманной истории в качестве прикрытия. Вчера ночью он говорил с таким видом, как будто догадывался или даже точно знал, что происходит в доме. Майлс обвинил Ахмета в том, что тот работает на хозяина… (На Мюрата?) В чем кроется причина неприязни, которую питали и питают друг к другу Майлс, Мюрат и Анабель? Возможно, Майлс и Трейси могли стать союзниками и помочь друг другу, если бы поделились тем, что каждому из них было известно по отдельности.
На Трейси вновь нахлынула волна боли. С самой первой минуты ее появления в этом доме судьба неумолимо подталкивала ее к Майлсу Рэдберну все ближе и ближе. Даже во время их ссор ее безотчетно тянуло к нему. А ведь Нарсэл по-своему предупреждала ее, и если бы она была честна сама с собой, она могла бы, почувствовав силу этого течения, остановиться, прежде чем оказалась у него в безнадежном плену. А теперь, похоже, уже поздно…
Но нет… Она не даст так легко подчинить себя его воле. Это Анабель могло унести любое течение, в которое она попадала, но с Трейси Хаббард ему не справиться. Ерунда… бред, не могла она так внезапно влюбиться и не отдавать себе в этом отчета до той самой минуты, когда уже было поздно. Или… маятник совершил очередное движение… Тогда ей следует посмотреть в лицо неопровержимой истине… несмотря на все свое сопротивление, она все же влюбилась в Майлса Рэдберна? Глупо, очень глупо с ее стороны – влюбиться в овдовевшего мужа своей сестры! Надо выкинуть этот хмель из головы. Трейси несколько раз быстро мигнула, словно это могло помочь ей прогнать любовь к Рэдберну.
Голос Сильваны ворвался в ее мысли, двигающиеся словно по заколдованному кругу.
– Вы что, спите наяву, мисс Хаббард? Нельзя так расточительно расходовать превосходный шпагат.
Трейси извинилась за то, что размотала излишне много шпагата. Сильвана посмотрела на нее с холодным презрением. За ним скрывался гнев, который миссис Эрим до сих пор продолжала испытывать к Трейси за то, что та осмелилась бросить ей вызов и осталась в яли… хотя и всего на несколько дней. Теперь же ее дни в этом доме были действительно сочтены. Напомнив себе об этом, Трейси словно вдруг увидела себя со стороны, поняла истинную подоплеку своего смятения: мало того, что она влюбилась в Майлса, так еще и ревновала его к Анабель. Пусть он и заинтересовался ею, но и сейчас продолжал держать на стене портрет покойной жены, а вчера ночью он по существу отверг Трейси Хаббард. Именно этот отказ и причинял ей самую сильную боль, которая не отпускала – вот в чем честно призналась самой себе мужественная Трейси.
И вновь размышления Трейси нарушил голос Сильваны Эрим, вернув ее, хотела она того или нет, к суете действительности.
– Где тот рисунок, который сделал для меня Майлс? – спрашивала Сильвана. – Я приготовила для него картонный футляр-трубу, чтобы он не помялся в дороге. Мне казалось, что он здесь, среди этих вещей, но я никак не могу его найти.
Немедленно начались поиски рисунка, но его нигде не было. Не смогли Нарсэл и Сильвана найти его и в жилых комнатах Нарсэл и Мюрата, где были сложены остальные товары. Халиду послали на поиски в киоск, но служанка скоро вернулась с пустыми руками.
На лице Сильваны появилась тревога.
– В Нью-Йорке у меня есть несколько солидных покупателей на эту вещь. Майлс потратил на рисунок много времени, к тому же я планировала вырученные за него деньги направить в фонд возрождения крестьянских ремесел, впрочем, как и все остальные за эти товары.
Трейси вспомнила странный интерес Ахмета к этому рисунку, когда несколько дней назад случайно застала его в кабинете Майлса.
– Спросите у Ахмета, – посоветовала она.
– Он не мог его взять, – уверенно покачала головой Сильвана. – И все же следует убедиться в этом.
– Позвольте мне поговорить с ним, – вызвалась Нарсэл.
В данном случае Нарсэл беспокоилась не просто об Ахмете, а об отце Хасана, но Сильвана не знала таких нюансов, подумала Трейси.
– Да… пришло время, – кивнула миссис Эрим. – Приведите его сюда, и мы узнаем, есть у него рисунок или нет.
Нарсэл торопливо вышла из салона. С прогулки вернулся Майлс Рэдберн. Не произнеся ни слова, он направился к лестнице, но его остановила Сильвана.
