Я был вне себя от злости и горько прошептал себе под нос: «Как вы мне надоели, чертовы взрослые».
– Не могу поверить, что он мне солгал. Что же я делала неправильно?
– Ты сделала так, что он решил, будто жизнь полна удовольствий.
– Его жизнь не состояла из одних удовольствий.
– Если кто-то не объяснит ему, что это не так, дела пойдут все хуже и хуже. – Он говорил спокойным, умиротворенным голосом. Наверное, он мог бы и лысому расческу продать. – Есть правила для взрослых и правила для детей. Ему необходимо это уяснить. И, уверяю тебя, он быстро исправится и начнет вести себя намного лучше, если почувствует это на собственном опыте, а не просто послушает твои увещевания. Он должен знать, все наши действия влекут за собой определенные последствия. И, ради бога, вели ему держаться подальше от Лэнгли. Майя и Брюс ужасно избалованы. Конечно, у них столько денег, что это избавляет их от любых неприятностей, только вот у Финна таких денег нет.
– Он уехал с ними в Ист-Хэмптон.
– На твоем месте я бы немедленно позвонил туда и приказал ему возвращаться домой. Он нарушил свое обещание. И закон. Пятнадцатилетний подросток не имеет права пить в клубе.
– Ты прав.
Хорошо, что мамин пред-предпоследний любовник так и не подарил мне воздушное ружье. Я бы сейчас их обоих застрелил.
– Знаешь, в Колорадо открылся новый лагерь для детей. Он называется «Маленькие странники». довольно модное заведение.
Как же, как же. Родители Пейдж сослали ее туда прошлым летом. На День труда всем воспитанникам этого лагеря выдали крючок для ловли рыбы, пластиковый пакет для мусора и три спички. Этого должно было хватить, чтобы выжить в течение двух праздничных дней. Пейдж называла это заведение «гулагом для богатеньких детей».
– Строгая дисциплина ему не повредит. У него появится чувство собственного достоинства, которое поможет ему противостоять влиянию друзей. И у тебя появится больше времени для себя самой.
– А это дорого – послать его туда?
– Если ты решишься сделать это, я сам заплачу за его путевку.
– Нет, я не могу позволить тебе сделать это для меня.
– Я сделаю это ради нас.
Что ж, этого мне было достаточно, чтобы принять решение.
Я прятался в лесу, пока Леффлер не проехал по дорожке на своем автомобиле. На лице у него была довольная и хитрая усмешка, словно у кота, который съел канарейку. Точнее, в данном случае, трахнул. Я подождал еще пять минут, потом вытащил из-за куста сирени розовый чемодан и вошел в дом, изображая возбуждение и беспокойство.
– Мам, ты не поверишь! Тут такое было!
– Почему ты не в Ист-Хэмптоне?
Одеться она успела, но я заметил, что в руке она сжимала обертку от презерватива, и сделал вид, что не вижу, – это даст мне тактическое преимущество.
– Когда мы уже почти долетели, вдруг позвонили из больницы. Что-то случилось с мистером Лэнгли. Самолет развернули, и мы полетели обратно. Гейтс повез их в больницу, а меня штурман подбросил. слушай, у нас есть чем перекусить? Умираю от голода.
Мне показалось, что последняя фраза сделала мою речь особенно убедительной. Голод всегда представляется нам самым невинным побудительным мотивом.
– Случилось что-то серьезное?
– Видимо, да. Миссис Лэнгли сказала, что они звонили доктору Леффлеру, но никто не знал, где его можно найти. – Мама смутилась.
– Что ж, я думаю, мы должны серьезно поговорить. Прямо сейчас.
Я налил
– Что за человек этот Леффлер?
– Поговорим об этом потом. А сейчас я о другом хочу сказать.
– Ну, если дело в том, что ты случайно встретилась с ним, – перебил я ее, – и он сказал тебе что-то обо мне… В общем, я видел его недавно в клубе, и он очень странно посмотрел на меня. Наверное, потому, что у меня в руке был бокал с пивом. Это Джордж Уэстовер попросил меня подержать его. Он никак не мог закурить сигарету, потому что стоял на ветру.
– Кто такой Джордж Уэстовер?
– Лысый парень, который заправляет в «Морган Стенли».
– И что же, доктор Леффлер как-то странно посмотрел на тебя?
– У доктора Леффлера нет никаких проблем с алкоголем.
– Да, сейчас нет. Но ведь все знают, что он ходит на собрания Общества анонимных алкоголиков, и, как ты сама говорила, в этом нет ничего постыдного – это просто болезнь и все такое… Он же все-таки врач, поэтому здорово, что он… – Я чуть не сказал «сумел исправиться и начал вести себя намного лучше», но вовремя сдержался. – Ну, перестал пить до того, как у него возникли серьезные проблемы.
Мама смотрела на меня так, будто любовалась на свое отражение в зеркале. Она видела только то, что хотела видеть. Потом обняла меня.
– Позвони Майе, узнай, как там ее отец.
А я уже и забыл о том, с чего начался наш разговор.
– А что, если он умер?
– Тогда ей потребуется дружеская поддержка. Мне она точно потребуется.
Я позвонил ей домой. Долго ждал, слушая длинные гудки. Потом трубку взяла служанка. Она ничего не знала о том, как чувствует себя мистер Лэнгли, но обещала передать Майе, что я звонил. Мама пыталась связаться с Осборном, но все, что ей мог сообщить дворецкий Герберт, – это то, что он находится в больнице вместе с остальными. Я не смог удержаться:
– Может, стоит позвонить Леффлеру? Наверняка ему что-то известно.
– Тебе он нравится?
– По-моему, он отличный парень.
Я был уверен, что выиграл этот раунд, пока мама не сказала:
– Ты ему тоже нравишься.
Я читал где-то (или, вернее, слышал, как это говорил какой-нибудь киношный полицейский), что когда преступники наконец сдаются, рассказывают правду и пишут признательные показания, они засыпают после этого детским сном. У меня все наоборот. Каждый раз, когда я вдохновенно врал или рассказывал о своих выдумках нескольким людям, чтобы спасти свою задницу, то всегда спал после этого как бревно.
Когда я проснулся на следующее утро, то увидел, что за окном идет дождь. Позвонил дворецкий Осборна и сказал, что сегодня маме приходить не нужно. Он ничего не сказал о состоянии мистера Лэнгли, сообщил только, что все члены его семьи провели ночь в больнице. За завтраком мы с мамой были настолько милы и вежливы друг с другом, что сами себе удивлялись. Мама предложила испечь блины, и меня это насторожило. Когда я в ответ предложил помыть тарелки, она метнула на меня недоверчивый взгляд.
На улицу выходить не хотелось, потому что там было слишком мокро. Мы походили на животных разных видов, запертых в одной клетке. Когда я закончил мыть посуду и вышел в коридор, то увидел, как она сжимает клюшку для гольфа. Перед ней были выложены в ряд двенадцать мячиков для гольфа. Она загнала парочку в пластмассовый стаканчик – он лежал с противоположной стороны персидского коврика.
– Что это ты делаешь?
– Учусь играть в гольф.
– Этого следовало ожидать.
– Говорят, доктор Леффлер здорово играет.
